Зло
Шрифт:
Дверь в медблок распахнулась, впустив в отсек Айзека.
— Агитирует тебя железяка? Ты не поддавайся, нормально мы долетим до Аверитии.
— Нет не долетим, а кое как доплетемся. Восстановление молодого человека все соки из меня высосало.
— Ой бедненькая кастрюлька, дайте я тебя пожалею.
Киллиан, наблюдавший за спором человека и машины, ввязался в разговор:
— Я, конечно, не горю желанием встревать в передряги, после такого чудного путешествия, в которое вы меня отправили на Ласте, но что мешает просканировать корабль, приблизившись на достаточное расстояние. Только прежде расскажите мне, будете добры, — Киллиан неожиданно для самого себя повысил голос, — как я остался жив, если последнее, что я видел — это мои кишки на руке у той твари?
Айзек на секунду замолчал. Этого времени хватило кораблю, чтобы посчитать вопрос о полете к «нуждающимся»
— Вот и славно. Ну что? Завожу мотор, или как там у вас людей принято говорить? Побежали?
— Говорилось тогда: «Поехали», и было это очень — очень давно. А что касается твоего спасения, Киллиан, то все просто. Когда ты шел Лабиринтом, я, как и было обговорено, получал информацию о «возможном»… черт его дери… Вот Змей, одно слово, Змей. Все — то у него «возможно», «вроде бы», «мой товарищ продал»… — Айзек чертыхнулся, — Я получал информацию о «возможном» покупателе технологии взрывчатки у Миноса. В процессе выяснилась одна деталь, которая, э, как бы это сказать, дискредитировала Змея и позволила выторговать тебя.
— Какая деталь?
— А вот это уже не твоего ума дело. Скажи спасибо, что я смог собрать те ошметки, что оставил от тебя Тайрус и запихнул их в капсулу.
Бросив эту фразу, Эксперт по экстренным ситуациям направился в рубку, перекидываясь с кораблем набором технических терминов, которые Киллиан слабо понимал. Рубка находилась в режиме блокировки изображения, и мемор не мог полюбоваться красотами окружающего космоса, довольствуясь лишь обрывками фраз Эпоса, которые свидетельствовали о том, что терпящий бедствие корабль приближается. Айзек занял место в капитанском "кресле", опустил руки в нейрогель и сроднился с кораблем, управляя им словно своим телом. Не нужно было следить за телеметрией или уровнем энергозапаса, можно было лишь наслаждаться полетом и пьянящим простором вакуумного безграничья. Тактильный контакт руки, вперемешку с показаниями кибервставок, позволял человеку и кораблю действовать как одно целое. Айзек закатил глаза. Зрачки, дергавшиеся все время полета, свидетельствовали о том, что он действительно пилотирует, а не спит. Губы Райберга что — то шептали. Он будто говорил сам с собой.
Прислушиваясь к едва различимому голосу Эпоса, Киллиан не замечал, как текло время. Минуты, одна за одной, сменяли друг друга, вместе с ними уходило и расстояние до нужного объекта. Одна световая секунда… Две…
Сивар, погруженный в раздумья о возможных причинах, побудивших неизвестный корабль просить помощи, не сразу заметил, что Айзек открыл глаза.
— Почти прибыли.
Стены капитанской рубки утратили свою непроницаемость и продемонстрировали цель полета Вергилия его экипажу (Сивар все — таки надеялся, что на борту судна Райберга он был не просто пассажиром — балластом, занимающимся драгоценное в космосе пространство — он хотел приносить пользу). Сам корабль мемор различил не сразу. Вначале его внимание приковала к себе планета, на орбите которой и находился терпящий бедствие космический странник. Светло — пурпурный газовый гигант поражал воображение. Два пылевых кольца — одно из которых проходило над экватором, а второе, перпендикулярное, словно необъятный ремень, пыталось стянуть гиганта на уровне полюсов — дополняли и без того величественный образ планеты. Огромные белые пятна суперциклонов разрывали газовую оболочку исполина, закручивались в танце смерти, выдержать который не смог бы ни один летательный аппарат. На фоне этого буйства красок вселенского масштаба впечатленный Сивар не сразу увидел крошечную точку корабля, медленно увеличивавшуюся на обзорной панели. На первый взгляд судно не производило того грандиозного впечатления, которое оставлял приютивший его рядом с собой газовый гигант, но по мере приближения становилось понятно, что по соседству с этой громадиной Вергилий вполне мог начать комплексовать по поводу ничтожности своих собственных размеров. Продолговатая туша переоборудованного в нечто неведомое орбитального тяжеловоза плыла по стационарной орбите пурпурной планеты без видимых повреждений и не подавала признаков жизни. Корабль неспешно вращался вокруг своей оси. Когда Вергилий подобрался к нему совсем близко, огромный корабль продемонстрировал свой бок, на котором красовалась выведенная желтым надпись «Гулу». Киллиан смотрел на исполина, а в его сознании зарождалось почти незнакомое чувство. Сивара охватила жажда мести. Он вспомнил безумный блеск глаз флегийского фанатика. Вспомнил путь, который они прошли вместе. Вспомнил предательство Таэра.
"Куда ж ему ещё было стремиться? Зачем же ещё ему было проходить Лабиринт,
Неведомые доселе чувства стали распирать его изнутри. Кулаки сжались, а по скулам загуляли желваки.
— И это тот самый "рай", обещанный всем прошедшим Лабиринт?
— Я слышал, не только так на него можно попасть. На Ласте проводится лотерея, и нескольких счастливчиков ежегодно отправляют на эту станцию "милостью" Миноса. Вот только беспокоит меня кое — что, — Айзек задумчиво почесал бороду и нахмурил брови, — что — то он маловат.
Ярость, снедавшая душу мемора, на секунду уступила удивлению:
— Вот эта дурында маленькая?
— Ну, для Цилиндра О’Нилла — да.
Айзек встал из ложемента, окончательно разорвав связь с кораблем. Гнев внутри Киллиана все же победил страх. Мемор решился:
— Я тут пораскинул, чем мог и решил, что не прочь прогуляться по той посудине. Вергилий, как там сенсоры?
— О, молодой человек заговорил, как настоящий мужчина. Сканирование закончено. Энергорасход корабля минимален. Возможно, у них поломка. Биологическая активность присутствует, но слабая. В любом случае, кто — то живой там есть.
Айзек одобрительно покачал головой:
— Ладно уж, заговорщики… Верг, расконсервируй «Регула» для нашего храбреца и подготовь для разморозки образец 112.
— Прости, Айзек, «Регул» ты сказал? И все? А как же твой комплект брони?
— А кто сказал, что я пойду? Это вы с Сиваром тут все решили, так что ему и придется идти проверять, нужна ли им помощь или нет. Знаю я эти станции и корабли, брызжущие в пространство сигналами SOS. Зайдешь так людей спасать, а там яйца странные, а потом бац, и ксеноморф у тебя вылупляется из мошонки… Или откуда там? — Айзек очень реалистично показал, что именно инопланетная тварь сделает с человеческим организмом. Эпос секунду потряс руками, будто хватая воображаемого гада у своего лица, а потом, прислонив руку к паху, вытянул ее в сторону топазца с трепещущими, словно щупальца, пальцами. Киллиан, немного опешив от чудачеств вечно серьезного Эпоса, все же спросил:
— Что собрались размораживать? Очередной обед?
Айзек улыбнулся серьезному как никогда юноше:
— Ну да… С едой там будет связано. Пора тебя наряжать, — Айзек умчался в шлюзовой отсек, попутно переговариваясь с кораблем. Из довольно длинного и забитого техническими терминами диалога Вергилия и Айзека Киллиан смог запомнить лишь одно словосочетание: «феромонный маяк». В шлюзе уже был размещен комплект брони, знакомый Киллиану по высадке на дредноут кордов. Неповоротливая громадина приглашала человека вступить в свои пределы. Торакс доспеха раскрылся ровно посередине. Сивар, не дожидаясь команды, забрался внутрь интеллектуальной защитной оболочки и приготовился к привычному уже инструктажу Райберга. На этот раз Фобос ограничился одной фразой:
— Удачи, спасатель херов, ты сам на это подписался. Если что, не ной. Не надо мне потом рассказывать, как захлебывался, скажем так, от страха.
Киллиан не до конца понял, чем именно он мог захлебнуться внутри брони и чего ему было бояться в самом совершенном средстве защиты, которое придумало человечество, когда по кораблю пробежала легкая дрожь. Вокруг них смыкалась огромная стыковочная капсула. Она обеспечивала надежное соединение кораблей, не позволяя в случае чего маленькому судну быстро отстыковаться. Айзек скрылся где — то внутри Вергилия и оставил мемора в одиночестве. Дверь шлюзовой камеры отъехала в сторону. Легкое выравнивание давления не помешало мемору сделать первые шаги в чрево «Гулу». Внутренности корабля освещали тревожные, мерцающие алым, аварийные галопанели. Киллиан решительно двинулся вперёд, приготовив импульсник, встроенный в рукав «Регула», к бою. В голове мемора бежали образцы того, как он расправится с флегийцем, если тот выжил в передряге, произошедшей на этом корабле.
"Его же ножиком прирежу… Его штучки бессильны против интеллектуальной брони", — Киллиан не понимал откуда в его сознании взялась эта кровожадность. Новые, неизведанные ощущения грели душу юноши лучше любых добрых чувств. Образы окровавленной физиономии молящего о пощаде Таэра наполняли нутро Сивара силой. Глаза топазца загорелись безумным огнем…
Сивар не знал, что спустя каких — то пару часов, он бы и подумать не мог о такой бредовой затее, как поход на борт терпящего бедствие корабля. Вергилий предпочел «тактично» промолчать и не рассказывать мемору о высочайшем уровне гормональной активности внутри его организма, которую вызвало длительное нахождение в регенераторе. Кровь, почти бурлящая в венах Киллиана, гнала его вперед.