Зло
Шрифт:
Находившийся перед Киллианом чужой казался странным вдвойне, так как был вовсе не парным. В том самом месте, где обычно дуэт инопланетян сливался воедино, у ментала располагался аккуратный фиолетовый шрам, словно их со второй половинкой разделили хирургически. Толкаясь десятком щупалец, существо приблизилось к креслу Сивара.
— Надо паренька почистить, а то совсем раскис. Он будет нужен только для фиксирования и хранения. Убери ту девку из его головы и все эти ментальные ключи — блокираторы. Нам еще работать, а он тут принялся слюни пускать.
Фраза Айзека все же возымела действие и смогла привлечь внимание курсанта, но было уже поздно — щупальца ментала уже тянулась к его голове.
— Нет! Нет! Не смейте! Стойте! — Киллиана закричал,
Боль рвала его на куски. Зубы натужно заскрипели, а руки вцепились в раскалывающуюся голову. Гул, наполнивший мозг топазца, колыхал его разум в бескрайнем океане хаоса. Сознание нырнуло в бездну…
***
Он пришел в себя и не смог поверить своим глазам: сам Айзек Райберг встречал его пробуждение. Выстрел парализатора корда — последнее, что запечатлела его память перед погружением в забытье — стал казаться чем — то невозможно далеким и нереальным, страшным сном, который можно прогнать, захотев проснуться.
Киллиан еще удивленно моргал, приходя в себя, а Эпос уже подошел к нему вплотную и заговорил:
— Как самочувствие, курсант? Ты нужен родине! Мы отбили Топаз и заблокировали дредноут чужих на орбите. Из личного дела видно, что ты хотел перевестись в специальный отдел сил самообороны. Тебе очень повезло, в отличие от того дурня, которого тебе придется заменить. Способность твоего мозга хранить информацию в недоступном для нантосов виде нужна флоту. Собирайся, мемор, штурм дредноута ждет.
Киллиан сидел и не мог поверить своему счастью — мечта его лишенного родительского тепла детства становилась явью. Сколько раз он представлял этот момент, разглядывая после отбоя потолок общей спальни их детского дома. Сколько раз он видел это в своих грезах, глядя очередные военные сводки. И вот этот момент настал. Он и Айзек Райберг, вместе, будут защищать человечество от чужих.
Килллиан поднимался из кресла, когда его взгляд приковала к себе проекция на галопанели. Там застыл кадр с изуродованной поверхности Топаза. Портрет его истерзанной родины. Десятки трупов были «заготовлены» чужими для отправки на орбиту в самом центре космопорта Тайза. Сивар увидел девушку, чьи темные волосы на самых кончиках были окрашены белым, и содрогнулся. Она показалась ему смутно знакомой. Быть может, он встречал ее во время увольнений в город, или она проходила мимо, когда он нес дежурство у входа в казармы.
Мемор отвернулся, отгоняя скорбные мысли. Он не знал ее, как не знал и других людей, навечно застывших на том изображении. Да и неважно это было. Кем бы ни были эти люди, они почтут их память, они отомстят за них. Месть всегда удавалась людям лучше всего.
***
Сивар поднялся из кресла и устремился в коридор, в котором только что скрылся отдававший команды для начала абордажа Эпос. Киллиана шел, почти бежал по пятам Айзека, все дальше удаляясь от комнаты, в которой пробудился. Темный псевдопластик переборок и стен мешался с металлом рифленого пола. Галопанели освещения тревожно мерцали, призывали быть собранными. Указатели отправляли к гравитационным лифтам и переходам между секторами. Курсант, а теперь, наверное, полноценный военный, все пытался определить класс корабля, на котором находился. Они уже промчались мимо десятков ответвлений центрального коридора, а тот и не думал заканчиваться. Подсчет шагов сбился на четвертой сотне. По всему выходило, что корабль был поистине огромен. Скорее всего они находились на одном из линкоров группы экстренного реагирования. Кто — то в командовании флота обладал странным чувством юмора и решил назвать четыре самые мощные корабля человечества в честь всадников апокалипсиса: «Чума», «Раздор», «Голод» и «Смерть». Это было очень эффектно, но вот для кого? Люди, которые понимали значение этих слов, не должны были испытывать трепет перед своими защитниками, а чужим было все равно, как зовется посудина, изничтожавшая их миры один за другим, будь она хоть «Ромашка» или «Святая Мария Магдалина». Киллиан провел многие часы, изучая особенности этих кораблей. М — модификанты чаще всего попадали как раз на линкоры. Меморы становились своего рода резервной копией самых ценных данных флота, исключая саму возможность безвозвратного уничтожения информации, в случае проникновения нантосов в кибер корабля. Сивар мечтал служить на одном из кораблей группы экстренного реагирования, и, судя по галопанели, попавшейся им по дороге, еще одна его мечта сегодня сбылась.
Надпись на панели гласила:
«Раздор. Оружейный отсек номер 4»
Айзек застыл перед переборкой, разделявшей коридор и отсек, и, заглянув под ткань своего физиокомбинезона, смачно выругался:
— Твою ж мать, да что за день — то сегодня такой! — Он начал набирать команды на панели управления комбинезона, явно чем — то недовольный. Глядя на манипуляции Эпоса, Киллиан заметил особенности одеяния Райберга, до того ускользавшие от его взгляда: под тканью комбинезона бегали крохотные точки. Десятки бугорков выписывали на теле Эпоса странные вензеля, повинуясь ведомым только им алгоритмам. Казалось, под одежду эксперта кто — то забрался.
— Так, парень, я сейчас тут немного… немного не в себе буду, но ты не беспокойся — все так и должно быть. Если на тебя накинусь, уж не обессудь, заодно и готовность твою проверим. Не успеваем подготовиться, знаешь ли.
Райберг улыбнулся и позволил своему взгляду слегка смягчиться. На долю секунды в его глазах мелькнуло что — то, отдаленно напоминающее человечность. Мгновение прошло, и человечность сменилась безумной яростью. Эпос рухнул на пол и забился в конвульсиях, хватаясь за все, что было вокруг. Изо рта летели капли крови — зубы прокусили нижнюю губу. Райберг катался по полу, не в силах сдержать агонию. Вместе с кровью изо рта рвался крик и поток доброй брани.
Сивар так бы и стоял, не понимая, что происходит, если бы одна из рук Райберга не вцепилась в его щиколотку. Лучшей рекламы комбинезона физиостимуляции было не придумать. Тренажер превратил хватку Эпоса в железные тиски. Нога мемора будто попала под пневмопресс.
"Не обессудь, говорит. А если бы в горло…", — не успев даже целиком сформироваться, мысль исчезла, изгнанная болью — Айзек усилил напор. Киллиану померещился хруст костей. В этот момент он забыл, что перед ним его бывший кумир, да и вообще очень заслуженный человек. Айзек Райберг пропал, став безликим агрессором, которому следовало дать отпор. Сивар повалился на пол и принялся что есть силы бить своего обидчика свободной ногой. Все знания и уроки, полученные им в учебке на Топазе, выветрились из головы. Какие там выходы из захватов или премудрые удары с непонятными названиями? Он вразнобой бил потерявшего человеческий облик Райберга по руке, но та и не думала разжиматься. Пальцы — пять стальных прутьев. Глаза Эпоса запрокинулись, обернувшись белесыми омутами. Лицо налилось кровью.
Килииан взвыл и уже подумывал начать наносить удары по голове Райберга, когда обезумевший Эпос все же ослабил хватку. Отпустив ногу Сивара, он распластался на гофрированном полу коридора, отдышался за какие — то мгновения и как ни в чем не бывало вскочил на ноги. Светло — голубые радужки глаза заняли свое место, прихватив с собой из небытия и улыбку, жутковато смотревшуюся в комплекте с кровоточащей губой.
— Подъем, — Райберг вновь отдернул шиворот комбинезон и, чему — то ухмыльнувшись, продолжил, — без нас не начнут.
Только сейчас стало заметно, что кровь текла не только с губ Эксперта по экстренным ситуациям. Почти весь физиокомбинезон вымок из — за просачивающейся через его тонкую мембрану бордовой жидкости. Райберг подал опешившему Сивару руку и поднял того с пола.
— Так, когда войдем на корабль чужих, держись за мной. Букашки не готовы к моему новому «гардеробу», так что я буду самым безопасным спутником на дредноуте.
— А мы что, вместе со штурмовиками на него пойдем? — После всего произошедшего Киллиан напрочь позабыл о субординации.