Зло
Шрифт:
Кольцо защитников Флегия (если таковые, конечно, ему были нужны) распалось. Сам же Великий Отец недобро покосился на Айзека и махнул рукой куда — то в сторону потолка. Он дал разрешение следующему участнику.
Гравиплатформа начала свой короткий спуск вдоль дальней стороны круга испытаний. На ней застыл новый экзаменуемый, а лучше сказать экзаменуемая. Свободные черные одежды не в силах были заретушировать обманчивую хрупкость совсем ещё детской фигуры жаждущей. Невысокого роста, с волосами, зачесанными в аккуратный пучок, девушка застыла, выказывая своё уважение Отцу. Крохотный кулачок ее правой руки замер на груди у сердца.
— Ты и детей делаешь убийцами? Не рано ли ты у нее экзамен собрался принимать? — Айзек хоть и выказывал свое недовольство, но уже спокойнее. Эпос взял
— Нет разницы перед Грядущими — мужчина или женщина, старик или молодая девушка. Она нужна человечеству, — Флегий говорил это, даже не повернув голову в сторону Райберга. — А вот насчёт экзамена ты ошибаешься, — Гийом Фле обернулся — таки к Айзеку и многозначительно поднял бровь, — принимать экзамен у нее будешь ты. Кродха покажет, что у тебя внутри.
Стоило ему замолчать как бирюзовая нейроплазма, заполнившей прогал в центре Круга Испытаний, начала слабо светиться. Совсем юная жаждущая тем временем спрыгнула с платформы и, описав короткую дугу, застыла перед наблюдавшим. Пара секунд заминки, пока непостижимый разум Кродхи генерировал экзаменатора, позволили получше рассмотреть девушку. Крупный лоб с почти невидимыми полосками бровей. Смуглая, несмотря на вечный полумрак аванпоста, кожа. Широкие скулы и огромные, слегка раскосые глаза. Сивар смотрел в эти черные блюдца, в которых было не различить, где начинается зрачок и чувствовал, как что — то встрепенулись у него внутри. Он, как зачарованный, смотрел в это безучастное, лишённое эмоций лицо, проводил глазами по узкой полоске верхней губы и переходил на более пухлую нижнюю. Было в этой девушке что — то непостижимо знакомое. Сознание Сивара озарила вспышка. Перед его глазами будто вспыхнула световая граната, а в голове, словно в негативе, всплыл черно — белый образ. Улыбающееся лицо девушки, которая была очень похожа на застывшую в ожидании своего соперника жаждущую, проявилось в сознании мемора. Те же черные волосы, лишь на самых кончиках окрашенные в белый. Смуглое улыбающееся лицо и огромные смеющиеся глаза. Образ мелькнул и пропал, оставив внутри Киллиана лишь пустоту. В непроглядную тьму войда, который образовался в сознании Сивара после исчезновения образа, хлынула материя ощущений, и Киллиан погрузился в созерцание девушки, за спиной которой уже вставали бирюзово — черные призраки — порождения сверхразума Кродхи.
На этот раз океан создавал не одного и не двух соперников. Напротив девушки, все так же стоявшей в позе почтения, поднималось безликое полчище. Киллиан лихорадочно считал. Призраки материализовались. Они обретали отчётливые очертания и формы. Почти пятьдесят человек застыли напротив эбонитовый фигурки жаждущей. Одетые в древние скафандры юноши и девушки смотрели на нее сотней безучастных глаз. Синюшная кожа и потускневшие взор выдавали в них мертвецов. Лицо девушки, проецируемое на галопанель, продолжало оставаться бесстрастным. Она обернулась и застыла лицом к полусотне ходячих трупов. В ее глазах не было страха. Губы оставались неподвижны. Она ждала разрешения начать проверку. Флегий повернулся к Айзеку:
— Ты все так же боишься прошлого? Или правды? Что такое по твоим нынешним меркам сорок семь жизней? Пояс Дита не даст соврать.
Айзек тяжело вздохнул:
— Я не боюсь правды, Гий, я боюсь соблазна, боюсь так же, как они, поддаться искушению. Боюсь потерять цель, — Флегий его уже не слушал. Он всматривался в лица мертвецов. Юноши и девушки, совсем еще молодые, начали пробуждаться. Воссозданные сознанием Кродхи словно спящими, безэмоциональными, они начали обрастать страстями, обретая индивидуальность. На их телах начинали проступать раны. Стали заметны увечья. Больше это не был стройный ряд манекенов — по каждому можно было сказать о причине его смерти. Разорванные грудины и размозжённые черепа. Сожжённые лица и оторванные конечности. Все они будто бы были собраны на поле боя. Пол сотни мертвецов, сраженные плазмой и излучением. Ровный строй трупов, восставших, чтобы отомстить за свою кончину. Последним штрихом, воссозданным Кродхой, были эмоции. Покореженные,
В этом оглушающем крике, всепожирающем воплощении гнева, потонула команда вставшего с места Флегия. Великий Отец коротко бросил: "Вперёд", давай старт испытанию. Полчище мертвецов, скорее не услышав, а почувствовав команду Великого, начало движение. Волосы на затылке Киллиан зашевелились, когда он увидел это огромное мертвое море на фоне одинокой фигуры девушки. Сивар, закусив губу, наблюдал за лицом жаждущей. Оно все так же не проявляло ни единой эмоции. Лишь холодная сосредоточенность и взгляд выискивающий оптимальную жертву. Трупы, вытянутые Незримым из сознания Эпоса, начали медленно надвигаться на девушку. Они будто бы не сомневались в своей победе и растягивали момент встречи с добычей.
Киллиан нервно стучал ногой и перебирал пальцами, глядя в глаза жаждущей в тот самый момент, когда она решилась начать действовать. Согнув колени, она резко стартовала в сторону мертвой волны. Клинок выскользнул из ножен и полоснул вырвавшегося вперёд мертвеца по животу. Истлевший, в нескольких местах порванный скафандр не оказал сопротивления. Словно из прорвавшегося гнойника, содержимое живота мертвеца начало вываливаться наружу. Залитый холодным белым светом бетонный пол арены начал окрашиваться черным. Свернувшаяся темная кровь, застоявшаяся в жилах мертвеца, сгустками падала наружу вместе с метрами пищевода. Труп даже не подумал останавливаться. Неровной походкой, спотыкаясь о свои собственные потроха, он продолжил путь, злобно завывая и скалясь на отпрянувшую девушку. Жаждущая секунду промедлила, а потом вновь ринулась в атаку. В этот раз она выбрала иную жертву. Труп девушки с разорванной половиной головы, из разбитой черепной коробки которой виднелся серо — зелёный мозг, отделился от толпы и стал подходящим кандидатом для атаки. Жаждущая полоснула ритуальным клинком по единственному целому глазу призрака. Заставив мертвеца потерять ориентацию, девушка не стала отходить в сторону. Она легко подпрыгнула на месте и нанесла резкий удар ногой в подбородок. Мертвая соперница, описав в воздухе короткую дугу, отлетела в толпу собратьев, вызвав эффект кегельбана. Куча — мала из тел на секунду остановила продвижение мертвецов. Многорукое и многоногое барахтающееся нечто заунывно скрежетало зубами и кряхтело.
Рокочущее зловонное месиво постепенно начало приходить в себя. Рухнувшие трупы поднимались, восполняя строй. Последней поднялась уже слепая жертва первой атаки. Рваный след на месте глаза свидетельствовал о точности выпада жаждущей. Точности и безрезультатности. Мертвая продолжила свое движение, оперируя уже не зрением, а слухом. Волна нежити надвигалась, угрожая девушке скорым погребением.
— Вы так и будете смотреть на это? — Киллиан вскочил, переходя на крик. — Одна против толпы мертвецов? Такой у вас порядок?
— Сядь мальчик, — Флегий предостерегающие выставил вперёд руку. — Мы не ставим перед жаждущими неразрешимых задач. Если она не справится, значит, ей не место среди флегийцев. Значит, она слаба или глупа. Я подарю ей лёгкую смерть, если это окажется правдой.
Он достал откуда — то из глубин своего балахона плазменный пистолет и положил перед галопанелью, которая продолжала держать лицо жаждущей, на висках которой проступили первые капельки пота, в фокусе. Мемор сжал кулаки так, что костяшки захрустели, но все же занял свое место.
Безумный танец живого и мертвого продолжился. Продукт воспитания Флегия и Учителей сражался с отпрыском планеты, воссозданным по образам воспоминаний Айзека Райберга Жаждущая, как солистка этого зловещего представления, продолжала порхать между холодных сполохов смерти. Она сновала среди мертвецов, хладнокровно полосуя одного за другим. Трупы падали и поднимались, разбившись на нестройную толпу. Девушка вновь и вновь уворачивалась от медлительных соперников, отбегая в сторону. Но каждый раз ее настигали. Они не ведали страха и боли, они не знали усталости, чего нельзя было сказать о жаждущей.