Злобныи? король

Кейн Мила

Он убрал мои волосы за ухо, обнажив место, где вырезал микрочип моего отца.

— У тебя все еще идет кровь.

Николай потянулся за аптечкой на столе. Он прижал меня бедрами к раковине. Я не могла пошевелиться, даже если бы захотела. Я и не пыталась. Непринужденная легкость властных прикосновений Николая возбуждала что-то темное и извращенное внутри меня.

— Хочешь знать, почему ты бездействовала? Тебе это не понравится, – предупредил он, нанося горошину антибактериального крема на нежную кожу за моим ухом.

Я замерла, не зная как реагировать

на его грубую нежность.

— Почему?

— Потому что со мной ты не боишься за свою жизнь. Совсем. – Он защелкнул крышку с крема и достал из аптечки маленький пластырь.

— Ты сумасшедший. Конечно, я боюсь, – ответила я ему, чувствуя, что меня раскусили. Ведь он был прав, не так ли?

Может, ты больше боишься вернуться домой и снова разочаровать Антонио?

Николай внимательно наблюдал за мной после того, как разгладил пластырь и вернул мои быстросохнущие волосы на плечи.

— Если бы это было так, я был бы мертв.

— Ты слишком силен для меня. Ты мог отобрать у меня отвертку в любой момент. – Я привела аргумент, который, как я надеялась, имел вес. Когда сомневаешься, уклоняйся от ответа. — Почему ты не разоружил меня?

— Думаю, я тоже не боюсь за свою жизнь рядом с тобой, lastochka. Думаю, я тебе доверяю.

У меня отвисла челюсть от шока и странного, скручивающего душу ужаса, когда я поняла, что он говорит серьезно.

— Не стоит, – предупредила я, когда он отступил назад и залез в душ, снова включая его.

Я вспомнила о послании, которое оставила на пыльном грузовике. Моя секретная записка...

Черное чувство вины зашевелилось в моей груди, а за ним последовал гнев.

Время Николая могло быть на исходе, а он об этом и не догадывался. Мне должно быть все равно. Он таскал меня по лесу, стрелял в людей, угрожал им. Мне должно быть все равно.

Николай снова повернулся ко мне и поднял окровавленный кусок тряпки, которой ранее связывал мне руки. К счастью, длинные рукава защитили большую часть моей кожи от ожогов. Он зажал ее между ладонями.

— Становись там, у душевого поручня, – коротко сказал он.

Я уставилась на него.

— Я думала, ты мне доверяешь.

Он усмехнулся.

— Я верю, что ты не перережешь мне горло хладнокровно. Я не верю, что ты не убежишь. А теперь держи руки вместе и будь хорошей девочкой, или я возьму тебя с собой в душ.

Неохотно я подошла к нему. Там была старая душевая лейка, закрепленная над ржавой ванной. С одной стороны тянулся шест, а с другой – висела потрепанная занавеска для душа. Он перекинул мои руки через шест и связал их. К счастью, мое полотенце не сдвинулось с места. Я свернула его и заправила в ложбинку между грудями так глубоко, как будто от этого зависела моя жизнь.

Он отошел и повернулся к душу, одним движением сбросив боксеры. Я успела увидеть его мускулистую смуглую задницу, прежде чем закрыла глаза.

— Какого черта? – пробормотала я, когда занавеска в душе сдвинулась с металлическим звоном.

Когда зашумела вода, я рискнула открыть глаза. Он был прямо там, на другом конце ванны. Его голова находилась под душем, и струйки воды стекали по его впечатляющему телу. Он отвернулся к стене, упираясь в нее руками, и в течение долгого, непрерывного мгновения я могла свободно смотреть на него.

Затем он наклонил голову в мою сторону и его глаза встретились с моими.

— Почему ты заставляешь меня смотреть, как ты принимаешь душ? – выпалила я, но жар в моей груди исчез, скользнув ниже и образовав лужицу между ног.

Наверное, я была особого рода сумасшедшей, потому что вид Николая Чернова, мокрого, с длинным, толстым стояком, упирающимся ему в живот, заставлял меня извиваться и задыхаться, как двадцатидвухлетнюю девственницу, которой я и была. У меня не было опыта в подобных вещах. Я была совершенно не в своей тарелке.

— Как я могу следить за тобой, если я тебя не вижу? Кроме того, я не говорил, что ты должна смотреть.

Он намылил руки и тело. Пена заскользила по его покрытой чернилами коже, и я не смогла бы отвести взгляд, даже если бы кто-то заплатил мне. Он снова облокотился о стену и стал мыться, держа меня в поле зрения, но в остальном игнорируя.

Я отвернула лицо и попыталась унять бешено колотящееся сердце. Однако глаза то и дело возвращались к нему. Николай на секунду повернулся ко мне спиной, и на верхней части его задницы, там, где спина соприкасалась с бедрами, появились глубокие ямочки. Он сдвинулся, одна рука опустилась вниз по его твердому прессу и сжала яйца. Его член был длинным и толстым, с округлой грибовидной головкой. Крупные вены проступили по всей длине, а сам он покраснел под жесткой хваткой, как будто от злости. Рука Нико двигалась по твердому стволу, вверх и вниз.

Он что, собирается дрочить себе прямо здесь, на моих глазах?

От одной только мысли я почувствовала слабость. Я отвернулась, прочищая горло.

Он усмехнулся, и я покраснела еще больше.

— Можешь смотреть, сколько хочешь. Черт, можешь потрогать, если хочешь...

— Ты свинья. Тебя возбуждает, когда за тобой наблюдают? – ответ был просто поводом оглянуться. Мой взгляд мгновенно остановился на напряженных мышцах его твердого живота и головке члена, выпирающей вверх далеко за пупок. В нём было добрых девять дюймов⁹. Боже. Мне нужно было ведро ледяной воды, чтобы опустить туда голову.

— Зависит от того, кто наблюдает, я полагаю. Если ты? Тогда, да, блядь, меня это возбуждает.

Николай опустил намыленную руку между ног и сжал свой толстый член в кулаке, поглаживая его от основания до округлой головки. Он прислонился плечом к плитке, впиваясь в меня глазами.

Я моргнула и отвела взгляд, мои щеки горели. Дыхание вырывалось из груди, словно я бежала. Что-то горячее поднималось во мне, пока я стояла там и смотрела, как мужчина, который преследовал мои сны и кошмары в равной степени двигал рукой вверх и вниз по своему стояку.