Злобный

Сноу Э. М.

— Ее лучшая подруга? — пищу я, отчаянно пытаясь собрать все эти кусочки воедино. — Та, которая, как ты сказала, была в пляжном домике на свадьбе?

— Дженн была мертва. Очевидно, ей это было не нужно, — говорит она, небрежно пожимая плечами.

Звук, который вырывается из моего горла, резкий и злой. — Но как насчет ее семьи? Что насчет нее ...

— У настоящей Дженн не было никого, кому было бы не насрать на нее, кроме моей семьи, — холодно перебивает Нора. — Настоящая Дженнифер Эллис поступила в Равенвуд прямо

из приемной семьи и только что закончила школу. Очевидно, никто не скучал по ней, потому что посмотрите, что Алекс сделала с именем этой бедной девушки.

Нора убирает руку с маминой головы, и на ее лице снова появляется выражение презрения.

Я понимаю этот взгляд. Я чувствовала это бесчисленное количество раз по отношению к своей матери на протяжении всей моей жизни. Всякий раз, когда она приходила, спотыкаясь, домой, вся в грязи и рвоте, я смотрела на нее и жалела, что не родилась у кого-то другого.

Но если то, что говорит Нора, правда, то я была прав.

И если то, что она говорит, правда, злоупотребление наркотиками Дженн, вероятно, было во многом связано с тем, что вся ее семья и лучший друг умерли у нее на глазах.

Чем больше и больше говорит Нора, тем больше и больше я склоняюсь к тому, чтобы верить ей, как бы безумно ни звучала ее история.

— Тогда где же ты была все эти годы? — требую я.

Если она не знала, что мы живы, то где она оказалась? Зачем кому-то хотеть нашей смерти?

— Не имеет значения, где я была, — говорит она, махнув рукой, как будто отгоняя вопрос. — Важно то, что я нашла тебя. Если бы в прошлом году Алекс не сделала национальные новости своим маленьким взрывом, я бы никогда не узнала, что моя милая малышка жива.

Я пристально смотрю на нее мгновение, пока до меня доходят ее слова.

— Подожди ... Ты знала, что я жива уже больше года? И ... и ты только сейчас приходишь ко мне?

Она поджимает губы, выглядя немного раздраженной моим вопросом.

Однако через мгновение выражение ее лица смягчается, и она отвечает: — Дорогая, для нас было слишком опасно встречаться лицом к лицу. Хотя я многое сделала для того, чтобы ты была счастлива и в безопасности. Не волнуйся.

Счастлива и в безопасности?

— Какого рода вещи ты делала? — требую я.

— Тебе не нужно беспокоиться об этом.

В ее глазах есть блеск, который говорит мне, что она не против использовать гнусные средства, чтобы получить то, что она хочет.

Однако как далеко она готова была бы зайти?

— О, моя милая малышка, я скучала по тебе.

Нора подходит ко мне с распростертыми объятиями, как будто собирается обнять меня.

Инстинктивно я вскидываю руки и отгоняю ее, делая шаг назад.

Она замирает, в ее глазах вспыхивает раздражение.

— Я ... мне жаль, — бормочу я, хотя и не уверена, за что извиняюсь. Моя интуиция подсказывает мне не позволять ей прикасаться ко мне.

Ч

то-то не так.

— Ты не обнимешь свою собственную мать?

Она не выглядит обиженной. И ее голос звучит сердито.

— Мы только что познакомились, — пытаюсь объяснить я. — Ты должна понять ...

— Ты мне не веришь? — спрашивает она.

Я поднимаю брови, пораженный ее враждебным тоном.

— Дело не в том, что я тебе не верю, просто я ... не доверяю тебе.

Я чертовски уверена, что это было неправильно, но это правда, независимо от того, бесит ее это или нет.

Нора смотрит на меня как ошеломленная. Затем, в мгновение ока, все ее поведение меняется. Выражение ее лица становится злобным, а ухмылка холодной.

— Это прекрасно. В конце концов, на самом деле не имеет значения, доверяешь ты мне или нет. В любом случае, ты нужна мне только для одной вещи.

Боже, я идиотка. Я чуть не влюбилась в ее фасад. По-видимому, я так отчаянно нуждаюсь в любой капельке материнской любви, что стала простофилей. Идеальная мишень для другого незнакомца, который может мной воспользоваться.

— Значит, все, что ты мне только что сказал, - ложь? — Я хриплю, и она смеется.

— На самом деле, нет. Все, что я тебе до сих пор говорила, - чистая правда. Александра - моя сестра, а ты моя дочь.

Мой гнев взрывается горячим и смертельным.

— Тогда какого хрена ты от меня хочешь? — рычу я.

Ее ноздри раздуваются.

— Александра действительно дала слабину в твоем воспитании, не так ли?

— Не смей говорить о Дженн, — шиплю я. — Она сделала все, что могла в данных обстоятельствах.

Нора фыркает.

— Я сильно в этом сомневаюсь. Взрыв в лаборатории метамфетамина должен быть достаточным доказательством того, что она была дерьмовой заменой, но я отвлеклась. Ты задала мне вопрос. Чего я хочу от тебя? Ну, это довольно просто, милая. Деньги.

Я моргаю.

— Какие деньги? У Дженн нет ничего стоящего.

Нора заливается смехом.

— Господи Иисусе, ты маленькая дурочка. Мне не нужно ничего, что моя одурманенная наркотиками сестра могла бы тебе дать. Я хочу получить наследство, которое оставила тебе сука - мать твоего отца. Мне нужны деньги, которые задолжал Бенджамин.

— Что? Семья моего отца оставила мне наследство?

— Несколько миллионов. — Она фыркает, когда я отшатываюсь, широко раскрыв глаза. — Это только верхушка алмаза. Ты получишь доступ к этому в тот момент, когда закончишь Ангелвью, и мы докажем, кто ты на самом деле такая. Мы скоро получим оставшуюся часть того, что нам причитается, но, по крайней мере, этого будет достаточно, чтобы дать Анжеллам все, что им причитается

— Семья Анжеллов?

Мой разум кружится, пытаясь не отставать от каждого извилистого пути, по которому идут ее слова.