Злодейка в деле
Шрифт:
Кафе ещё не тронуто тленом, а вот сарафан принцессы расползается как древний саван. Пепен припорошил её волосы, щёки, руки.
Принцесса невозмутимо поднимает чашечку.
— Слушаю, — я машинально беру вторую.
Какой бы напиток ни был налит в неё раньше, сейчас в чашке пепельное месиво.
— Нет, не притрагивайся, не стоит пробовать тлен моей души. Леди, как я уже сказала, моей жертвы было недостаточно, но вы подарили мне надежду на возрождение нашего рода. Я жду вас в святилище, леди. Вы увидите на алтаре Колыбель, вы не ошибётесь. Вам не нужно ничего делать, ни о чём беспокоиться. Как только вы ляжете в неё, вы уснёте.
— Колыбель?! Предмет, упоминавшийся в перечнях регалий прошлого, но утерянный и считающийся вымышленным?!
— Она самая.
Принцесса говорит, но теперь заметно, что с каждым мгновением произносить слова ей всё труднее и труднее. Её тело стало полностью тёмно-серым, она словно состоит только из пепла, как песчаная фигура из песка.
От мимических движений ползут трещины.
Зрелище пугающее, но одновременно завораживающее. Главное, не думать о том, что я наблюдаю за распадом обречённой души. Самообладание принцессы восхищает. Лучше меня осознавая, что это окончательный финал её существования, что перерождения не будет, что она исчезнет, принцесса поддерживает легкомысленный тон и улыбается.
А вот меня улыбаться не тянет.
— Леди, если я лягу в Колыбель, я умру, и века спустя моя душа будет безвозвратно разрушена, как ваша.
Чашка выскальзывает из ослабевших пальцев принцессы, разбивается о столешницу, из чашки выплёскивается пепел, и тлен начинает пожирать кафе. Серость уничтожает мебель, посуду, расползается по полу, стенам, потолку. Пепел начинает просачиваться сквозь исчезающее стекло, и в помещение влетают первые хлопья.
Только я остаюсь ярким цветным пятном, ещё не запорошенным. Пока…
Напоследок принцесса обливает меня презрением.
— Пожертвовать собой во благо рода твой долг, — требовательно произносит она.
Ей не стоило хмуриться. Её лицо, несмотря ни на что, всё ещё красивое, перечёркивает трещина. Пепел ручейком течёт вниз, а в следующий миг вниз обрушивается целый пласт пепла, будто у песчаной фигуры часть срезало.
На мгновение мир будто замирает, сыпавшийся с потолка пепел больше не падает, он висит в воздухе. Тело принцессы разом обрушивается. Пепел смешивается с пеплом на полу. Серость будто с ума сходит, взвивается вверх.
Не зря я песок вспоминала. Я будто в пустыне попала в песчаную бурю. Пепел всюду, пепел облепляет меня со всех сторону, пепел лезет в глаза, в нос, в рот. Я пытаюсь закрываться, только бесполезно — в пепельном аду всё равно нечем дышать. Грудь сдавливает.
И я наконец с криком просыпаюсь.
Сев на узкой койке, под бешеный стук сердца я провожу ладонью по лицу:
— Всего лишь кошмар, — произношу я вслух, чтобы голосом отогнать ужас пережитого. Сон был больше, чем просто сон, происходившее вполне реально.
Лежать больше не хочется, я раскрываю ставни. Раннее утро встречает меня розовеющим востоком и россыпью росинок. Я касаюсь пальцами стекла, невольно думаю о стеклянном панорамном окне.
Внезапно уже здесь, в реальности, на тыльную сторону ладони садится невесть откуда взявшийся пепел.
— Колыбель ждёт тебя, — доносится до меня последний вздох принцессы.
Проклятье! Когда я размышляла на тему поисков святилища Рейзан, я имела в виду совсем не это!
— Ваше высочество? — окликают меня. Голос незнакомый, мужской.
Выглянув из окна, я обнаруживаю своего рыцаря, сидящего на лестнице и подпирающего стену домика. Заметив моё появление, он задрал голову и так и смотрит на меня из положения сидя. О том, что леди, тем более принцессу, следует приветствовать стоя, он не вспоминает.
— Что вы здесь делаете? — спрашиваю я не особо дружелюбно.
— Ожидаю с докладом, ваше высочество.
Спохватившись, оборвыш вскакивает, но тотчас нагибается и болезненно обхватывает себя за левую ногу чуть ниже колена. Кстати, форму он получил новёхонькую, оружие в ножнах. Подозреваю, не самое лучшее, но уж точно не ржавая рухлядь.
Я ничего ему не отвечаю и задёргиваю штору. Кажется, парень не понял, что я выснулась в одной нижней сорочке, в которой показываться допустимо либо перед личной горничной, либо перед лекарем. То, что он не понял, не повод продолжать сверкать бельём. Хотя… будь на месте парня Феликс, я бы не только не пошла одеваться, но и бретельку бы приспустила.
Дорожный костюм лежит там же, где я его бросила вчера. Багажа я не нахожу ни в спальне, ни в гостиной, зато в шкафу висят храмовые мешкообразные платья, ношение которых раньше я находила весьма мучительной обязанностью. Я быстро умываюсь и, одевшись, спускаюсь к рыцарю.
— Доброе утро, ваше высочество, — он кланяется.
С правилами этикета у него беда. Заговорить первым — грубейшая ошибка.
— Как ваше самочувствие, лорд? Как ваши ноги? — он выпрямился, на первый взгляд стоит твёрдо.
— Простите, ваше высочество. Я не лорд, я простолюдин.
Парень напрягается, словно всерьёз опасается, что я незамедлительно вышвырну его прочь. Между прочим, весьма глупо. То, что он не лорд мне с турнира очевидно. Зато честный, хотя и не сказать, что он открыл мне нечто секретное.
— Вы мой рыцарь, лорд. Став рыцарем, вы получили статус аристократа. Другое дело, что титул ненаследственный, что решается преданной службой. Вы сказали, что ожидаете меня с докладом, лорд.
— Так точно, ваше высочество. На рассвете отряд благополучно встал лагерем перед главными воротами храма.
— Я взгляну.
Мне не терпится выйти в передний двор, чтобы вспомнить, где открывается Дорога королей. По крайней мере теперь понятно, что святилище не было утрачено в прямом смысле этого слова, Хранительница сделала его своей могилой и ждёт от меня того же.