Злое счастье
Шрифт:
Пускай все погибнут, но прежде чем падут стены Эр-Иррина, и умрет последний из его защитников, часть сил Чардэйка будет какое-то время связана. С другой стороны, разве не для того они все взяли в руки оружие, не для того сознательно избрали стезю воинов, чтобы однажды сложить свои головы, защищая свой народ?
Но мысли Рыжего были весьма далеки от пафосного запева героической баллады. Он приказал созвать всех юношей младше 20 лет, не успевших получить еще рыцарских шпор. Таковых в лагере сыскалось аж двадцать пять человек.
— Судари мои, вы немедленно возьмете самых быстрых коней и отправитесь в Исконный Тир-Луниэн, оповещая по дороге каждого встречного о нашествии дэй'ном. Все владетели сопредельных
Дайнар ожидал, что мальчишки станут протестовать и упираться. Рыжему — возможно. Но кто бы осмелился возразить самому Финигасу?
— Хельх! — позвал Мэй оруженосца. — Ты поскачешь к Альмару в Сирон-Аяр, он сейчас там. Возьми, — на ладонь юноши лег венец властителя Приграничья. — С этой штукой никто не посмеет тебя остановить. Скажи государю, что я буду держать Эр-Иррин столько, сколько понадобится, и не сдамся, пока жив буду. Наследников у меня нет, поэтому пусть распоряжается Приграничьем как ему заблагорассудится.
— Милорд! Я никуда не поеду! — отчаянно крикнул парень. — Кая-то вы оставляете.
Пальцы Мэя стальным капканом сжали горло Хельха, словно князь вознамерился на месте покарать ослушника:
— Ты поедешь туда, куда я сказал. Немедленно! — прошипел Рыжий, опасно щуря глаза, совершенно так же как это делал его отец. — Еще одно слово и я прикажу тебя повесить, как предателя. Я — твой господин и в жизни и в смерти и, поверь мне, после смерти тоже. Понятно? Я не слышу ответа! Не слышу!
— Мэй! Ты сдавил ему горло — он не может ответить, — осторожно напомнил Дайнар.
Рука князя медленно разжалась, давая возможность вздохнуть уже слегка посиневшему юноше.
— Ты хорошо меня понял, в'етт Хельх?
— Д-да.
— Прекрасно. Что же касается Кая… ты хоть понимаешь, что он умрет? И я буду тому виной и причиной. Но он мне нужен. Его дар и его сила.
«Точно так сказал бы и Финигас, — с содроганием подумал Дайнар и отвернулся. — Должно быть, старый безумец вовсю веселится на дне своей персональной бездны, зная, что его старший и любимый сын, дерзко преступивший когда-то отцовскую волю, стал таким же, каким был его отец».
Послание от Тайгерна так и осталось лежать у него в тайном кармашке за пазухой.
Жизнь — странная скотинка. Она, как хитрая и норовистая лошадь, кажется, что всё у тебя под контролем — там уздечка, тут подпруга, вовремя напоена, досыта накормлена, и сам ты всадник хоть куда, с опытом и надлежащей сноровкой. Езжай, куда глаза глядят. Высоко сидишь — далеко глядишь, и по-любому быстрее любого пешего движешься к намеченной цели. И вдруг — бац! Жизнь-лошадка ни с того ни с сего скок на дыбы, а ты — брык носом в пыль. Если повезет, то отделаешься расквашенной мордой, а ведь можно и костей не собрать. Или, скажем, понесет под тобой подлая животина, да — в противоположном направлении, и так, что только ветер в ушах. Кричи — не кричи, не остановишь, пока самой не наскучит, или же не сбросит тебя безжалостно в кювет. А то и вовсе падет прямо под седлом. Тоже ведь неприятность и притом немалая.
Чем дальше, тем чаще на ум Хелит приходили подобные ассоциации и сравнения. Видимо, Кто-то Там выделил ей не простую кобылку-жизнь, а то ли бешеного мустанга, то ли конька-горбунка. Зигзаги, которые выписывала судьба леди Гвварин, смело тянули на экстремальный слалом по пересеченной местности.
Их с Волчарой путь лежал на северо-восток, и сначала Хелит наивно думала, что лорд Глайрэ намеревается отвезти её в Алатт. Ан нет! В его планы простирались несколько в ином направлении. Он собирался спрятать свой живой залог у кого-то из лордов-единомышленников. Так чтобы и Приграничье было относительно недалеко, и государь Альмар не мог дотянуться. Связываться с маддом Хефейдом не хотелось даже Волчаре. Старый алаттский воевода хоть и не лез в большую политику, но с его мнением считались по всем уделам Тир-Луниэна. Он легко мог испортить Лайхину всю игру.
Хелит охраняли до того тщательно, если не сказать дотошно, что она и помыслить не могла о побеге. К тому же она совершенно не видела смысла повторять свои же недавние ошибки. Во всяком случае, в компании Лайхина им с Аллфином ничего не угрожало. Братья-стражники не спускали глаз с почетных пленников днем, а во время ночевок на постоянных дворах обязательно проверяли на крепость замки на ставнях и всю ночь неусыпно стерегли под дверями. Ранх утверждал, будто Гнэйд — старший из братцев немного влюблен в благородную леди Гвварин, основываясь на подсмотренных пламенных взорах, которые дружинник якобы бросал на девушку. Может быть, и бросал, только стоило Хелит повернуть в его сторону, как Гнэйд начинал любоваться открывающимися пейзажами. Именно ему она старалась улыбаться приветливее. Влюбился он или нет — то сердечная тайна, но, если ангай не ошибся, то этой симпатией можно будет еще воспользоваться. Впоследствии. В конце концов, из исторических примеров следует одно — женщины во все времена вертели мужчинами, как сами хотели. Глядишь, получится уговорить сурового униэн, оказать благородной зазнобе несколько мелких приватных услуг.
«Надо быть хитрой», — говорила Хелит себе и строила разнообразные планы относительно своего будущего. Что ту удивительного? Это любимейшее занятие всех разумных существ во всех мирах. Кто-то берет на вооружение железную логику, кое-кто — основывается на интуиции, можно так же — оперировать фактами и отслеживать тенденции. Планы выходят стройные, логичные, железные, а то и вообще железобетонные, до того тщательно они продумываются иными мыслителями.
Разумеется, Хелит не стала бы хвастаться какими-то запредельными способностями к анализу и конструктиву, опять же клеймо «блондинки» давило на психику, но деваться было некуда. Полностью идти на поводу у Волчары леди Гвварин не хотела — это означало окончательно превратиться в безвольную марионетку. Лайхин бессовестно станет дергать за ниточки, заставляя Мэя подчиняться его желаниям. Если раньше Рыжего сложно было шантажировать, то ныне Хелит сама по себе обратилась в нож, приставленный к горлу сына Финигаса. В таком виде положение дел девушку совершенно не устраивала. Она отчаянно искала выход, и самое паршивое, что Волчара это понимал лучше всех.
Стоило леди Гвварин лишний разочек улыбнуться Лайхину, как он мигом доказал проницательность и знание жизни:
— Даже и не надейся, моя леди. У тебя не получится ни умилостивить меня, ни переманить на свою сторону, ни, тем паче, соблазнить.
Хелит саркастически хмыкнула. Экое самомнение у мужика!
— Будь ты хоть тысячу раз в моем вкусе, а я люблю горячих смугляночек, крутобоких, с попками и титьками, чтобы подержаться было за что, то все одно — ничего не получилось бы. Из возраста несдержанных юношей я уже вышел. Зрелый муж умеет управлять желаниями не хуже, чем слугами. Дело не в этом, миледи. Я же знаю, что ты — женщина Рыжего. А стало быть, не может у тебя быть ко мне искреннего чувства.
Откровенно говоря, Хелит мысль об обольщении Волчары в голову не приходила никогда. Все равно, что войти в клетку со свирепым волком-вожаком.
— Это я так, к слову, на всякий случай, — буркнул Лайхин напоследок.
Отряд стал передвигаться более скрытно и тайно, они шли через земли недружественных Домов. Ночевали подальше от человеческого жилья, обходили стороной даже крошечные хутора, а чтобы разведать о происходящем в окружающем мире Лайхин засылал по корчмам и постоялым дворам своих людей. Подслушивать говорливых путников.