Злое счастье
Шрифт:
Снег все падал и падал, надежно заметая на незаметной горной тропе следы русоволосого наемника. Верховный вигил прикрыл узкой рукой глаза от слепящей белизны, словно прислушиваясь к затихающему вдали легкому скрипу под сапогами нэсс. Так чувствует себя умелый лучник, пославший стрелу вдаль, в никому, кроме него, невидимую, цель. Тихий звон тетивы и уверенность в своем мастерстве. Чужой найдет Хелит Гвварин, обязательно найдет, где бы она ни была, выследит её и нанесет удар. Алаттка еще дышит, плачет и смеется, возможно, строит планы и мечтает, а не знает, что дни её сочтены. Об этом пока доподлинно не знает никто, только Верховный вигил да наемный убийца. Ну и еще снег…
Глава 16
Превратности судьбы
Акстимма
Странное это было путешествие. В странном и шатком положении полугостьи-полупленницы имелась существенная доля двусмысленности. Свита Волчары оказывала Хелит почести достойные королевы, выполняя малейшие пожелания, насколько это вообще возможно в походных условиях, но при этом не оставляя без надзора ни на миг. Лайхин приставил к девушке трех стражей, которых смело можно было именовать конвоирами. Она все время оставалась в поле их зрения, исключая разве что походы в отхожее место. Три брата — светловолосые, светлоглазые, молчаливые парни с непроницаемыми лицами и повадками осторожных хищников. В принципе отряд лорда Глайрэ более всего и напоминал волчью стаю не только жесткой иерархией, но и схожестью во внешности со своим господином. Когда его воины, останавливаясь ужинать где-нибудь в придорожной корчме, бесцеремонно выгоняли на улицу всех посторонних посетителей, те даже пикнуть против не смели. Кабатчики, правда, внакладе никогда не оставались, «волчата» исправно платили за еду и питье, особо не буянили и к девкам более дозволенного не приставали.
— Ежли кто нахамит — сразу говори, моя леди. Мигом языки пообрываю! — предупредил громогласно Лайхин в первый же вечер.
Совершенно зря грозил карами своим людям Волчара, дисциплина у него в отряде была железная. Прямо, как у Мэя. Тому стоило только бровью повести, чтобы приказ исполнялся в точности. И дело было вовсе не в умелом применении на практике метода «кнута и пряника», вернее, не только в нем. С одной стороны, жизнь в Приграничьи такова, что расслабляться нельзя ни на миг, а с другой стороны — Рыжий хоть и не знал жалости к провинившемуся, но судил всегда по справедливости. При случае, достаться по соплям могло даже самому Дайнару. Если тот, конечно, заслужил.
— Но предупреждаю сразу, — добавил, ухмыляясь Волчара. — Если твой рыжий паскуденыш кого-нибудь выведет из себя, то я Сенханово отродье защищать не стану.
Надо сказать, что улыбка у лорда Лайхина получалась невероятно кровожадная. Вот-вот щелкнет крепкими белоснежными клыками и зарычит. Весьма своевременное предупреждение, ибо стоило вынуть Аллфину кляп изо рта, как он разразился потоком смехотворных угроз: от собственноручной расправы над пленителем до объявления войны всем Глайрэ'лигам. Волчара от души посмеялся над мальчишкой, но за подобное добродушие со стороны своих воинов ручаться не стал.
Хелит честно попыталась по-хорошему уговорить княжича проявить благоразумие. Хотя бы просто потому, что злить звероподобного Лайхина чревато жестокими побоями. Но Аллфин глядел перед собой стеклянными глазами и не желал ничего слушать. Аргумент был один.
— Он не посмеет поднять руку на Джэрэт'лига! Отец и дядя Мэй жестоко отомстят за обиду.
Ну что тут скажешь? Леди Гвварин подкатила очи и мысленно воззвала к кому-нибудь из Великих Духов, покровительствующих терпеливым. Она была убеждена, что «дядюшка Мэй» и «папочка Сэнхан» первым делом открутят голову ей самой. В этом же уверял её и Лайхин.
— Уж не обессудь, моя леди, но все бабы от природы дуры, каждая по-своему, — говорил он, ни с того ни с сего решив разделить с Хелит обильный ужин. — Ты — не исключение, кстати. Решила, что твой ангай, в случае чего, спасет от случайных душегубцев и насильников? Зачем вообще было сбегать?
— По словам ир'Брайна, я стала угрозой для всего Тир-Галана. Если из-за меня начнется междоусобица, то первым делом пострадает Аллфин и его семья. Между прочим, из-за тебя, лорд Лайхин. Если бы ты не подстроил встречу с Мэем.
Волчара заливисто расхохотался. Похоже, он ничуть не смущался тем, что о его разговоре с Рыжим стало известно королю и его советнику.
— Ха! Экая ты благородная, моя леди! Пожалела, стало быть, деток малых?! Получается на большой дороге в компании с тобой Аллфин в большей безопасности, чем в отчем доме?
— Я его с собой не звала, — оправдывалась Хелит. — Сам сбежал.
— Оч-ч-чень это успокаивает, — издевательски хмыкнул Лайхин. — Особенно Сэнхана. Вот я и говорю, что бабе пристало у печки сидеть. Любой бабе! Хоть благородной, хоть простолюдинке.
Собственно говоря, Волчара уже пару раз изложил леди Гвварин свое видение женской доли, ничем радикально не отличавшееся от пресловутого принципа: «киндер, кюхен, кирхен». И только низкая рождаемость униэн не позволила ему вообразить себе идеал женщины-домохозяйки всех настоящих мачо — босая и беременная на кухне. До идей феминизма и эмансипации в этом мире еще не успели додуматься.
Оставалось лишь смиренно выслушивать сентенции лорда Глайрэ и согласно кивать. Ему это нравилось. Видимо, домочадцы внимали ему недостаточно серьезно. С убежденными идеологами ортодоксального домостроя такое часто случается. В конце концов, Хелит заподозрила в Лайхина тайного подкаблучника, чересчур уж рьяно он отстаивал превосходство мужчин над женщинами.
— Если хочешь знать, ир'Брайн может сколько угодно стращать Сэнхана, да только сделать — ничего не сделает. Мэев братец — не дурак и тертый тип, хоть прикидывается романтиком и соплежуем. Я все больше склоняюсь к мысли, что слова Риадда предназначались не столько для Сэнхана, сколько для тебя.
Признаться честно, Хелит сама догадалась, насколько сглупила. Советник ир'Брайн притворно топнул ногой, спугнул, а она и побежала. Вот и не верь после этого в истинность анекдотов о скудоумии блондинок. В прежней жизни она за собой таких досадных промахов не замечала. Неужто всё из-за смены масти? Но каяться нынче уже поздно.
— Рыжий мне еще «спасибо» скажет, — пообещал лорд Глайрэ. — То-то будет веселье: Рыжий Волчаре изъявляет сердечную благодарность. Непременно заставлю Мэя подарить один из своих хваленых кубков, — размечтался он.
Семь серебряных кубков пылились в кладовке эр-ирринской замковой кухни, и подавать их на княжий стол было строго настрого запрещено под страхом порки. Но любоваться-то ими Хелит никто не запрещал. Тончайшего литья барельефы в виде цветов, идеально подобранные самоцветные камни, волшебные письмена на ободке чаши — немые свидетели утраченного Мэем дара. Стоит ли удивляться, что Рыжий не мог заставить себя пить из них?