Злое счастье
Шрифт:
И протянула девушке блюдо с горкой маленьких колобков, липких на вид. Ангайские сласти отличались запредельной сладостью, их варили из меда и кисло-сладкой смоле какого-то южного дерева. Больше одной конфеты захочешь — не съешь. А потом еще и руки не отмыть. Но Хелит не стала обижать волшебницу (а кого же еще?) и попробовала предложенное угощение. На удивление вкус оказался тонкий и нежный, а по телу разлилось уютное тепло.
— Понравилось? — требовательно спросила ангайка.
— Очень.
— Так и в жизни бывает. Ждешь одного, а получаешь совсем другое. Кому-то не позволишь к себе прикоснуться, а из чьих-то незнакомых рук принимаешь пищу, даже не задумываясь о последствиях.
Хелит
— Не переживай, уан, я просто рассуждаю. Забыла, ты — моя гостья, а значит, существо священное и неприкосновенное? То-то же! Для того чтобы убить ядом, существуют отравленные стрелы, которыми стреляют из-за угла в ночи.
Что верно, то верно. Гость в традициях ангай считался равным кровному родичу, нет страшнее позора — обидеть гостя. А убивать Утренние действительно предпочитали бесшумно и тайно. Отравленная стрела или удавка на горло уведут из жизни тихо, почти на цыпочках, как по толстому мягкому ковру, не потревожив ничей сон, не оскорбив слуха громкими предсмертными воплями.
— Ешь, уан, ешь. Согреешься и отдохнешь заодно, — напомнила ангайка.
Откуда-то из подушек она достала темную, отполированную до блеска доску с натянутыми струнами, похожую на гусли, уложила поудобнее на колени и тихонько заиграла прихотливую мелодию: нежную, немного приторную, струящуюся меж пальцами, как шелковая лента. Мысленно Хелит отчего-то назвала её — прикаспийской. Что-то степное определенно было в этой непривычной музыке.
— Ты пытаешься меня околдовать, моддрон? — улыбнулась девушка. — Не получится.
— Я знаю, — кивнула хозяйка. — Просто пытаюсь настроить тебя на нужный лад.
Ангай запела на гайши — красивом мелодичном языке, которого Хелит совсем не понимала. Его звуки навевали необъяснимую, светлую грусть. Однажды еще в Эр-Иррине Мэй читал стихи на гайши, и даже без перевода было понятно, что они о любви и смерти. Ангай в принципе пели и писали только об этих двух вещах. Вряд ли песня колдуньи-сластены в черном платье было о чем-то ином.
Хелит даже начала подпевать, катая на языке чарующие незнакомые слова, словно черешневые косточки. Вспомнилось вдруг, в то последнее лето и как они с Алинкой покупали килограммами спелые желтые ягоды и объедались, набивая полный рот их водянистой сладостью. А в детстве так здоровски было плеваться мелкими косточками из латунной трубочки. За соседским домом росла огромная черешня с блестящими полосами коры и пузырьками прозрачной золотисто-коричневой смолы. Весной дерево из корявой старухи превращалось в вечно-юную невесту, одетую в кипень белого наряда, а едва созревали на его ветках желтоватые гроздья, как на них слетались со всей округи дети и воробьи. Воробьям доставались самые сладкие ягодки с самой верхушки. Там, где горячее солнце… Казалось, пустяки какие, в сравнении с иными событиями. Ан нет. В самые тяжелые мгновения жизни, на больничной койке, именно эти воспоминания согревали и придавали сил.
М-да… Все вообще познается в сравнении. Сколько ни ругай продажных политиков, паршивую экологию и вездесущую коррупцию, а все же развитая цивилизация — дело хорошее. Одна горячая вода в кране, чего стоит. Не говоря уже про зубную пасту и прочие средства личной гигиены.
— Не надо грустить, уан, прошлого не вернешь… — молвила ангайка, не обрывая мелодии. — Жаль, я не знаю тропы ведущей в утраченное.
— А кто знает? — спросила Хелит.
Она вся подобралась, как перед прыжком в прорубь. Аж во рту пересохло.
— Читающие-по-Нитям. Иногда им под силу невозможное, а иногда…
Анагайка сделала долгую многозначительную паузу, внимательно изучая реакцию на свои слова. Хелит и не скрывала, насколько
— Читающая может исполнить любое желание?
— Может…, а может и не исполнить. Смотря, что за желание, и выполнены ли все потребные условия. Ты ведь не думаешь, что великая волшебница, чья сила зачастую равна силе Великих Духов, станет облагодетельствовать каждого просителя? — ангайка приблизила свое лицо и испытующе заглянула в светлые глаза гостьи. — Нет, ведь?! Только тот, кто силен духом и устремлен к заветной цели, способен воззвать к Читающей.
— А что же нужно сделать? — не отставала Хелит.
— Почем мне знать? Спроси у Ктали-Руо — отшельницы из Пещеры. Только она поможет узнать.
— А где, где она живет? Как её найти?
— Завтра на утром обоз достигнет перекрестка йокульской дороги и лталавского тракта. Тебе надо ехать на восход до Каменного леса. Это недалеко. Самое большее в двух-трех днях пути и в любом трактире тебе укажут дорогу к пещере Ктали-Руо, — обстоятельно рассказывала ангайка, в задумчивости перебирая струны «гуслей».
У Хелит появилось острое чувство нереальности происходящего. Эта странная колдунья, её музыка, трогательно-мучительные воспоминания о прежней жизни, рассказ о возможностях Читающих — все это неспроста. Что если все это ловушка?
— Именно поэтому мне не суждено попасть в Лог-Йокуль? Потому что ты мне рассказала про отшельницу? — подозрительно полюбопытствовала девушка.
— Ошибаешься, уан, — покачала головой колдунья, — не скажи я тебе о Ктали-Руо, нить твоей судьбы просто сделала бы лишнюю петлю, совершенно тебе не нужную. Хочешь я еще спою?
— Давай! — махнула рукой Хелит.
Нужно еще обдумать речь призванную убедить Ранха свернуть с дороги, а сладкие колобки еще не закончились.
А что, если ангайская ведьма права и есть возможность вернуться. Как-то раньше эта мысль даже не закрадывалась в голову и казалась абсолютно невозможной. Смерть разделила две жизни острым хирургическим скальпелем. Но вдруг…?
Долго уламывать Ранха совсем не потребовалось. Едва Хелит рассказала о своем странном приключении, как лицо ангайского воина вытянулось, а губы задрожали. Телохранитель в очередной раз убедился, что его подопечная необычайная женщина. А как же иначе, если с Хелит говорила сама батти-бу — Зрячая? Более того, волшебница, видящая то, что скрыто от иных смертных — направление судьбоносных событий, сама позвала в гости, спела и открыла истинную цель. Игнорировать такое предупреждение более чем глупо, ибо дважды повстречаться с батти-бу не удавалось никому. Обычно те избранные, кому довелось говорить со Зрячей, видят лишь иллюзию, но не настоящее лицо, ведь считается, что у неё нет ни собственного имени, ни подлинного облика.
— Не хочу я быть избранной, — проворчала Хелит. — Они все плохо заканчивают.
И рассказала адаптированную к местным условиям вариацию на тему «Матрицы». Об опасных и удобных иллюзиях, участи Избранных и пророчествах, которые сбываются только, когда в них веришь. Или не веришь.
Если считать нашу жизнь заранее спланированной цепью событий, то есть большой шанс усомниться в милосердии Высших сил и самого Творца. Вспомнились вдруг слова Ридвен Ястребицы. Она тысячу лет искала, тысячу лет ждала, когда родится в другом мире подходящая девочка, которая затем вырастит, родит детей, что-то поймет, а в чем-то останется дура дурой, а потом заболеет раком и умрет в муках и страхе. И тогда Ястребица подхватила ускользающую душу и запихнула в мертвое тело леди Гвварин. И все это ради предсказания безумной колдуньи дэй'ном? Да чихать Хелит хотела на трон и корону Тир-Луниэна!