Злом за зло
Шрифт:
Начавшись, грандиозный пир быстро набрал силу, в великом чертоге не стихала музыка, смех, благие пожелания, выступали шуты и пели прославленные менестрели. За всем этим пристально следила гвардия, стража и наемные маги, ибо память о недавнем жутком инциденте была свежа. В тот вечер больших потерь среди гостей не случилось, основной удар вампиров приняли на себя стражники и личные гвардейцы короля. Последние понесли значительные потери, защищая Радована, и Черная полусотня сократилась до двадцати с лишним шлемов. При этом расчленители, также сражавшиеся с вампирами, потеряли лишь одного собрата, хотя их было всего девятеро и за чужими спинами гномы не прятались.
Когда пиршество вошло в самую силу, король
– Идем, станцуем.
Тобиус не донес до рта ломоть хлеба с положенным на него куском превосходной говядины, тушенной в вине с луком и специями - на его плечо легла рука. Он сразу узнал голос, а потому опустил еду на серебряную тарелку и неспешно вытер жир искусно расшитой салфеткой.
– Я не ослышался, ты хочешь потанцевать со мной?
– Могу дать тебе в ухо, и сразу станешь слышать лучше.
– Интересный медицинский прием. А других жертв не нашлось? Вокруг сотни мужчин...
– Если не пойдешь танцевать сейчас же, ткну кинжалом в бок.
– Господь-Кузнец свидетель - твоим чарам невозможно противостоять, - проворчал Тобиус, вставая.
Он обернулся и замер вдруг, увидев то, чего не ожидал, а именно - Райлу Балекас... в платье. С момента их знакомства он представлял ее либо в черных латах, либо нагишом, причем нагишом гораздо чаще, но ему и в голову не приходило, что Райла могла носить платья. А ведь она могла, и при этом выглядела крайне... женственно. Ее черный с глубоко потаенной синевой наряд был изрядно закрыт, причиной чему, возможно, являлся не избыток целомудрия, а желание прикрыть все шрамы вкупе с развитыми плечами. Длинную шею обхватывала нитка черного жемчуга с кулоном в виде черной птицы, в руках порхал веер, набранный из перьев, а пышные юбки окаймляло знаменитое шатрадское кружево. Платье было скромным, изящным, дорогим, несколько излишне траурным для такого события, но тот, кто его сшил, имел и вкус, и опытную руку: ведь оно превосходно справлялось с главной своей задачей - красило хозяйку.
Тобиус отступил на шаг и надлежащим поклоном пригласил Ворону на танец, та с некоторой поспешностью присела, принимая приглашение, и волшебник взял мечницу под руку. Они влились в танец плавно благодаря его усилиям. Она танцевала неуклюже, сказывалось отсутствие опыта, но волшебник с лихвой возмещал это, уверенно направляя партнершу и игнорируя то, как Ворона наступает на его баснословно дорогие сапоги. Все неудобства окупались чувством всепоглощающего глубокого удовлетворения, исходившего от его рук, которыми маг прикасался к Райле. Невинная и целомудренная радость какими-то потайными путями проникала в сознание Тобиуса и пыталась воцариться там, вытеснив настороженность, память о причиненной боли и страх. Кружа эту трогательно неуклюжую, способную разрубить человека пополам женщину в танце, он через силу принимал мысль о том, что с ней ему хорошо, и, возможно, будь она рядом, он смог бы... обрести покой?
Музыка стихла, танец закончился, и танцевавшие поклонились друг другу. Ворона сама взяла Тобиуса под руку и настойчиво потянула к одному из выходов. Она слегка запыхалась, самую малость вспотела, и из-под запаха архаддирского лавандового пахфама1 высвободился запах ее тела, намного более приятный и очаровывающий. Волшебник, проследив за ходом своих мыслей, резко отвесил себе ментальную оплеуху. Нельзя было так смиренно повиноваться действию феромонов и возвращаться к мыслям об этой женщине. Он слишком много сил потратил, чтобы избавиться от ее чар, а делать что-то зря Тобиус безумно ненавидел.
# # 1 Парфюм, благовония.
Райла оттянула кавалера от основного скопления гостей и, прикрываясь раскрытым веером от большинства возможных взглядов, приблизила свое лицо к его лицу. У Тобиуса очень громко застучало сердце, но вместо поцелуя он получил одни лишь слова, сопровожденные горячим дыханием:
– Октавиан в замке, и вам нужно встретиться. Времени мало, мы все в большой опасности.
Магистр оцепенел.
– Еще раз.
– Ты все слышал, Седой.
– Но разве он не инспектирует новые полки? Король сказал...
– Король удалил его из столицы от греха подальше, но вчера на Октавиана было совершено покушение, и он тайно вернулся в Аллерхас. Нет времени объяснять тебе все. Через четверть часа в кабинете короля.
– Что значит 'в кабинете', разве это дозволено...
Но Вороны уже и след простыл, она стремительно покинула великий чертог, оставив Тобиуса в полном недоумении, перемешанном с раздражением. Оглядывая празднующих гостей, среди которых мелькали фигуры магов, отмеченных гильдейскими знаками, он неспешно выскользнул в сопредельные коридоры и, стараясь не привлекать внимания, серой тенью двинулся прочь.
Вечерело, и в Аллерхасе зажигались разноцветные огни. Вся столица веселилась, горожанам выкатили огромные бочки с вином, пивом и элем, на улицах и ярко освещенных площадях вокруг огромных костров звучала музыка, смех и здравицы в честь короля и королевы, местные жители и приезжие ривы обнимались как родные братья и вместе пускались в пляс. Лишь столичный охранный гарнизон и дворцовая стража стоически несли службу, с нетерпением дожидаясь сдачи постов.
Тобиус, применив чары Глазоотвода, скользил по коридорам замка, практически пустым, если не считать стражи. Он не торопился, высчитывая про себя время и зная, что успевает, но когда этажом выше раздался вскрик, маг метнулся туда, выхватывая из воздуха свой посох. Обнаруженный труп принадлежал стражнику, он валялся на полу посреди широкого коридора, кровь и некая субстанция, чрезвычайно похожая на ртуть, сочились у него из глаз и носа, а выражение на лице являло неподдельное удивление. Тобиус понимал, что у него не было времени особо ко всему присматриваться, но он заметил, что вокруг солдата в его крови маслянисто чернели некие кругляши, а в пальцах правой руки обнаружилась порванная нитка с несколькими все еще нанизанными на нее жемчужинами и кулоном в виде черной птицы.
Сорвавшись с места, волшебник ринулся к королевскому кабинету, который находился прямо в соседнем коридоре. Ему пришлось остановиться перед дверьми, в страхе пробудить защитные чары, но все они были надежно усыплены. Тобиус ворвался внутрь, готовясь увидеть худшее, и худшее решило не разочаровывать его - нечто расщепило тяжелый письменный стол пополам, в стенных панелях виднелись вмятины, повсюду валялись клочки бумаг, обломки мебели; особенно бросалась в глаза расколотая доска для раджамауты; зеркальная рама лежала в углу, скалясь острыми осколками, скомканный ковер зиял несколькими прожженными дырами, большая карта Вестеррайха была сорвана со стены.
Серый магистр двинулся вперед осторожно, пытаясь выявить сокрытое присутствие кого-либо при помощи Истинного Зрения, но все, что он заметил, - это слабый отсвет угасавшей жизни где-то под полотном карты. Убрав ее край пяткой посоха, Тобиус замер на миг, после чего присел и перевернул Октавиана на спину. Придворный волшебник риденского короля тихо застонал, что было странно, ибо при тех ужасных ранах, которые покрывали его тело, человек должен был либо вопить во всю глотку, либо попросту лежать мертвым. На ковер и карту натекала лужа темной крови, разбавленной струйками субстанции, похожей на ртуть.