Зловещее проклятие
Шрифт:
– Не откажусь…
Друзья налегли на бутерброды с сыром и ветчиной.
В окно кабинета вместе с метелью заглянули ранние сумерки.
Глава 12. ИОНА ХРОБАК
Подполковник Драч, грузный и неторопливый в движениях, пока длилось оперативное совещание, ходил, не приседая.
Его левая щека вздулась, опухоль надвинулась на глаз, лицо кривила страдальческая гримаса.
Время от времени он прикасался толстыми, словно обрубленными, пальцами к щеке и морщился – у него болел зуб.
Майор
Наконец ударил крепкий морозец, и майор озабоченно пытался вспомнить, надел он младшему сыну вторые колготки, шерстяные, или нет.
А тем временем старший лейтенант Белейко, стараясь незаметно ослабить чересчур туго затянутый галстук, докладывал результаты своих изысканий:
– …Басалыго найти не удалось. Никаких следов. Ее подружки-спекулянтки слезно клянутся, что не видели Алину почти неделю.
– Аэропорт, вокзалы?… – спросил Драч.
– Проверил. Сомнения только по поводу железнодорожного вокзала. Думаю, что она все же в городе.
– Линейную милицию предупредили?
– Так точно.
– Фотографии?…
– Размножены и розданы участковым, постовым, по райотделам.
– Тэ-эк… Что у вас есть по Чугунову?
– Проверяя знакомства и связи с Басалыго, я натолкнулся на некого Хробака Иону Лукича, – ответил Дубравин. – Он проходил по делу ее мужа – как свидетель. Впрочем, если судить по материалам того дела – о продаже ворованных машин на запчасти, – Иона Хробак в свидетели попал только благодаря счастливой для него случайности. И следственной недоработке. Он занимался реализацией деталей на автомобильном рынке. А их поставлял ему муж Басалыго. На суде Хробак заявил, что понятия не имел о происхождении деталей. Он отделался лишь крупным штрафом…
– Прошу поконкретней, – раздраженно бросил Драч.
Он проглотил таблетку анальгина и запил ее водой.
– Возвратимся к Чугунов, – сказал подполковник.
Драч болезненно поморщился и перевел взгляд на Белейко, который был основным докладчиком.
– Евгений Тарасович дал мне задание проверить, не существует ли какая связь между Хробаком и Семкой Заикой, которые были односельчанами…
Видно было, что Белейко немного волнуется.
– Так вот… жили они на одной улице. Иона Хробак дружил с отцом Чугунова, а значит, знал Семку достаточно хорошо. Это первое. И второе: Хробака опознали по фотографии жильцы обворованных квартир, где он представлялся то деревенским гостем, то стекольщиком.
– Наводчик?
– У нас с Евгением Тарасовичем на этот счет сомнений нет: Хробак – наводчик.
– Тэ-эк…
Драч повеселел.
– Неплохо… – сказал он с удовлетворением. – Версия, вполне, я бы сказал, подходящая. Итак, треугольник: Басалыго, Чугунов и Хробак?
– Связаны они крепко, – уверенно сказал Дубравин. – Сомнений в этом нет. А значит, не исключена возможность, что Семка теперь скрывается у Ионы Хробака.
– Логично. Басалыго “засветилась”, деваться ему вроде некуда, –
– Чугунов уверен в надежности своего убежища, – ответил ему Дубравин. – Судя по всему, его связь с Хробаком давняя. Но Семка никогда в процессе следствия и на суде не упоминал своего односельчанина. Потому и думает теперь, что бояться ему особо нечего.
– Согласен, – сказал подполковник.
И с нетерпением посмотрел на часы.
– Закончили, – сказал он. – Дубравин и Белейко, прошу остаться. Остальные могут быть свободны…
Хробак, невысокий плосколицый старик с коротким приплюснутым носом, семенил по тротуару, кутаясь в длинный не по росту полушубок.
Иона нес в руках объемистую хозяйственную сумку. Она была почти доверху набита съестными припасами.
Хробак шел, не оборачиваясь и не глядя по сторонам. Казалось, что его интересовал только плохо почищенный от снега тротуар.
Но его выпуклые темные глаза, чуть подернутый сизой пленкой, были насторожены и подмечали малейшие изменения в окружающей обстановке.
Возле продовольственного магазина Хробак сбавил ход и поставил сумку на землю. Он долго шарил по карманам полушубка, пока не вытащил носовой платок, которым и воспользовался, при этом незаметным, но острым взглядом окинув улицу и тротуар позади.
В магазине Хробак повторил ту же операцию, что и в трех предыдущих: купил триста граммов колбасы, две пачки котлетного фарша, немного сливочного масла, пачку чаю и шоколадных конфет.
“Темнит дед… – удовлетворенно думал Белейко, уже битый час плутавший за ним по городу. – Закупает понемногу, чтобы не вызвать подозрений. Хитер, ничего не скажешь…”
Иона Хробак и впрямь, оказался не настолько прост, каким был с виду, – эдакий безразличный ко всему, болезненный старичок, погруженный в свои мысли.
Первый раз он едва не оставил старшего лейтенанта в дураках, когда неожиданно вскочил в отъезжающий трамвай.
Второй раз Хробак попытался сделать подобный трюк, когда зашел в подъезд многоэтажного дома.
И если бы Белейко вовремя не почувствовал подвох, наученный горьким опытом с трамваем, то на его наблюдениях в этот день можно было бы поставить крест.
Как оказалось, дом имел выходы на обе стороны. Белейко бежал, как сумасшедший, расталкивая на бегу прохожих. Он едва успел вскочить в переполненный троллейбус, куда Хробак ввинтился, как штопор.
Теперь Иона Лукич шел домой.
Последний продмаг располагался неподалеку от его квартиры, и здесь Хробака знали многие (он был на пенсии, но продолжал работать ночным сторожем в детском садике и по совместительству дворником).
Иона Лукич то и дело раскланивался с прохожими, в основном с женщинами. При этом его плоское, грубо отесанное лицо расплывалось в сладчайшей улыбке.
Дом, где на первом этаже находилась квартира Хробака, стоял в тупике.
С одной стороны высились стеной многоэтажки, с другой – сетчатый забор детского садика, в котором работал Иона.