Зловещее сокровище
Шрифт:
В таких недобрых мыслях расходились понурые компаньоны, направляясь каждый туда, куда ему определила самопровозглашенная предводительница: Семен с Картаевым спать в палатку, Ковальский поддерживать огонь в костре и стоять на часах.
Сама Виктория, как и обычно, отправилась в удобную автомашину. Как и все остальные, справившись с основной задачей, молодая женщина все мысли о миротворческой миссии сразу же «отбросила» в сторону и занялась подведением итогов своей запутанной личной жизни. Она и сама чувствовала, что «охладела» к своему давнему влюбленному кавалеру, но как ему об этом сказать пока абсолютно не знала. Предаваясь воспоминаниям о счастливом времени, проведенном с ним вместе, она никак не могла – взять и вот так просто растоптать его чувства. Их связывало слишком много волнительных переживаний и чудеснейших запомнившихся мгновений. Тем не менее, как бы там ни было, но собственное счастье ей было намного дороже, и она непременно хотела строить его вдвоем с Королевым, а никак не с Ковальским, поэтому, засыпая в салоне своего «Мерседеса», она твердо решила, что о своих изменившихся предпочтениях обязательно поставит в известность своего несостоявшегося супруга и непременно сделает это сразу же после того, как закончится их приключение.
Глава XXXII. Еще два амулета
Ночь прошла спокойно. Отстояв свои положенные три часа, Аркадий разбудил полицейского, произведя таким образом смену своего караула. На утро решено было вставать в пять часов, и как только все были разбужены, соискателям было предоставлено пятнадцать минут, чтобы привести себя в надлежащий для долгого путешествия вид, и вся эта честная компания, состоящая уже из четырех человек, погрузилась в автомобиль и выдвинулась в сторону Московской области.
Интересующая их деревушка находилась в самой глуши Егорьевского района. Жилых домов она насчитывала не более десяти, все остальные на тот момент уже были дачными. Про дом Шировой Агафьи Серафимовны пришлось спрашивать у местного старожила, которому минуло далеко за семьдесят. Худощавый невысокого роста старик, повидавший довольно немало на своем долгом веку, целый час силился вспомнить женщину, интересующую внезапно-нагрянувших путешественников.
Иван Дмитриевич к концу пути стал полностью пользоваться доверием у Виктории, и она, приняв единоличное непререкаемое решение, достаточно решительно потребовала, чтобы его освободили и от наручников. Чуть прихрамывая, все-таки арбалетные стрелы оставили свой вклад в способность передвигаться у этого человека, он сопровождал наших героев в обследовании этой древней деревни.
Как оказалось, она насчитывала всего лишь четыре улицы – одну центральную и три примыкающих. Две располагались со стороны поля, одна же – от леса. Со слов местного старожила именно на этой лесной улочке, а именно: в самой ее середине, и находился дом гражданки, некогда носившей фамилию Широва. Следуя по указанным им приметам, путешественники легко отыскали нужный им дом.
Весь деревянный верх этого строения полностью сгнил, и в наличии осталось лишь каменное полуподвальное помещение первого этажа. Там красовалась отслужившая свой век, но еще довольно крепкая, кирпичная печь. Часть ее трубы, служившая обогревателем второго этажа, давно уже развалилась, но сам каркас был еще практически невредимым. Все, что находилось вокруг этого дома, в том числе и внутри, поросло густым непроходимым бурьяном.
– Глядите аккуратней, в высокой траве водятся змеи, - предупредил их старик, - и даже гадюки.
Это замечание показалось наиболее неприятным Виктории, и она высказала здравомыслящее решение, больше напоминавшее просьбу:
– В таком случае нужно траву обкосить, чтобы безопаснее подобраться к оставшемуся строение. Дедушка, а не одолжите ли Вы нам ненадолго косу.
– Берите, только вернуть не забудьте, - было ей совершенно бескорыстным ответом.
В самом разгаре был уже самый конец лета, и былье достигло размеров, чуть ли не достигающих рост человека. Косить было тяжело, и создалось определенное ощущение, что тоненькая коса вот-вот сломается, но та методично срубала чертополох, помогая соискателям продвигаться к интересующему их объекту. С непривычки, расчищать себе путь пришлось постоянно меняясь. Даже раненый Иван Дмитриевич прошел с режущим инструментом несколько метров.
Наши герои в ходе этого мероприятия создавали столько невероятно-громкого шума, что если бы даже в траве и находилась какая живность, то она, принимая такое неотвратимое волеизъявление подобраться к этому дому, непременно бы расползлась и, естественно, разбежалась. В общем, через два часа усердной работы к дому вела довольна широкая тропка, а в самом помещении можно было передвигаться, совершенно не опасаясь неожиданных встреч с представителями пресмыкающихся животных.
Тут встал главный вопрос: «Где искать»? В их непосредственном ведении находились только голые кирпичные стены да еще полусгнившая печь, в которой, к слову сказать, уже отсутствовали все металлические части, выдранные мародерами и метало-собирателями, оставившими только единственный остов. Картаев ненадолго задумался, а потом уверенно произнес:
– Искать, думаю, нужно в печи.
– Почему?
– удилась Багирова, расширив и без того большие глаза.
– Потому что в той сказке, что в нашей семье рассказывали мне на ночь, была одна очень интересная фраза.
– Интересно, что это за такая фраза?
– в свою очередь, посчитал возможным задать вопрос Королев.
– «Бойтесь этих медальонов, лежащих в печи», - процитировал семейное предание Иван Дмитриевич и тут же, немного смутившись, добавил, - но где они лежат, конкретно никто не знает.
– Ну, что же, тогда несите косу хозяину, - ни секунды не сомневаясь в правильности принятого ею решения, торжественно провозгласила Виктория, - и начнем разбирать печь по кирпичику. Кто с этим моим решением не согласен?
Таковых не нашлось. Ковальский, заканчивавший с покосом, вызвался отнести инструмент непосредственному владельцу. Семен же и их новый товарищ принялись отделять от строения кирпичи. Предусмотрительная предводительница, конечно же, в разрушительных работах никакого действенного участия не принимавшая, не смотря на это, дала довольно дельный совет:
– Вы бы разделись до трусов, а то, поверьте мне, сажа совсем не отстирывается.
Откуда могла знать все это истинно городская жительница, для всех так навсегда и осталось загадкой, но работники не преминули воспользоваться ее советом и немедленно оголились, оставшись лишь в нательном белье. То, что это было правильным решением, они поняли уже через час, когда дошли до печных прокопченных каналов. Как и присоединившийся к ним недавно Ковальский все были перепачканы сажей и походили больше на грязных чертей, чем на здоровых живых людей.
Виктория, глядя на них, силилась сдержать «душивший» ее естественный в таких ситуациях смех, но это у нее совершенно не получалось, и нет-нет из очаровательного ротика вырывалось беззлобное мурлыкавшее хихиканье. На такие ее проявления эмоций никто абсолютно не обижался, тем более что сами кавалеры, продолжая работать, подшучивали над своим внешним видом. Повязки раненого Картаева через пару часов стали совершенно черными и требовали замены. Сам он, напрягая натруженные ноги, стал хромать еще больше и заканчивать разлом печи пришлось двум здоровым участникам миротворческой экспедиции.