Зловещее светило
Шрифт:
Я резко остановился:
— Откуда это известно?
— Мэри сказала. Она боялась, что Рут тоже запретит тебе приходить. И, к сожалению, считала, что это не оказывает влияния на судебное разбирательство.
— А что, оказывает?
— Не знаю. Итак, он тебя выгнал. Палкой угрожал?
— Не скажу.
— Что ж, ты не обязан. Но я хотел бы слышать от тебя только правду.
— Вы думаете, что я его убил? — Я повернулся к нему, затаив дыхание.
— Нет, не думаю, но…
— Что — но?
— Мартин, тебя вышибали чуть ли не из каждой школы штата.
—
— Но не из одной.
— Ну… было.
— Вот я и посмотрел твои документы. Надо было раньше этим заняться.
— Слышь…
— Не волнуйся. Это могло бы дать новую нить, только и всего. Против тебя ничего нет, но в школе в Хэддене ты затащил козленка, классного любимца, на второй этаж и спустил с лестницы, переломал ему все четыре ноги.
— Он поскользнулся.
— Возможно. — Дафф закурил, зажав коробку с искалеченным котенком под мышкой. — А ты стоял на верхней площадке и наблюдал за страданиями козленка, пока кто-то не прибежал на его вопли.
— Я так испугался, что не мог двигаться.
— В другой школе ты столкнул одноклассника в цистерну с мазутом и топил его, не давая вылезти, пока тебя не остановили.
— Он отвратный тип. А я просто пошутил.
— Из следующей школы тебя выгнали, когда ты связал теленка, заволок его на крышу, проткнул чем-то острым и наблюдал, как он истекает кровью.
— Не колол я его! Он напоролся на острый кусок жести. Не говорите это Мэри.
— Не скажу.
— А то, что я там вытворял, любой мог на моем месте сделать. Вы просто хотите спасти Томми и готовы навесить все на кого угодно, хоть на меня.
— Возможно, — мягко согласился Райан. Мы вошли в капеллу, он выплюнул изо рта сигарету, растоптал ее, погладил котенка. Через мутные окна в капеллу проникал неверный лунный свет, отражался в кошачьих глазах. — Ты еще и в колонии оказывался.
— Два раза, — признался я.
— И однажды в психлечебнице штата.
— Месяц. Один псих меня туда запаковал. Спасибо, папаша выручил.
— Угу. Псих запаковал, потому что ты отравил двух его псов, датских догов. Отец твой должен был дать кому-то на лапу, чтобы тебя выручить, а теперь он платит Кларку в двойном размере.
Все это я, конечно, знал, но слушать подобное от детектива малоприятно.
— Ну и что? Вы могли все это узнать и раньше.
— Нам не дали эти материалы. Мне пришлось подкупить персонал, чтобы их получить.
— Грязный трюк! — вырвалось у меня.
Он как-то странно улыбнулся, будто бы отодвинувшись от меня далеко-далеко. Еще раз погладил котенка. Меня трясло от страха.
— Жаль тебя убивать, милый, — сказал Райан котенку и тут же как будто сошел с ума.
Он размахнулся и с силой ударил животное головой о церковную колонну. Видно было, как окрасилась кровью голова котенка. Райан ударил еще и еще. Сердце у меня в груди бухало, как кузнечный молот. Мне захотелось ему помочь, схватить котенка и выдавить из него кишки, разметать мозг по всей капелле. Голова кружилась. Рука сама потянулась к зверьку.
Но я не дурак. Не зря я первый в классе. Я
Звук падения. Котенок растянулся на бетонном полу. Я с трудом переводил дыхание. Дафф Райан спокойно посмотрел на меня, отвернулся и вышел. Долго я восстанавливал дыхание…
Зато спал отлично. Томми меня больше не интересовал. Скорей бы его вздернули. Проснулся я за 10 минут до подъема, помня, что черед дудеть Пуштона. Почувствовав в себе боевой задор, я сунул ноги в шлепанцы и прошел в крыло одиннадцатилеток. Пуштон сидел на краю кровати, тянулся и зевал. Этот пузан выглядел стариканом. Морда важная, что твой генерал.
— Чего тебе, Торп? — спросил он.
— Давай сюда свой дурацкий горн. Я его в куски разнесу.
— Ты от моего горна отстань. Мои родители люди небогатые, я на свой горн потратил всю свою копилку.
Все так. Школа выдавала горны, но весьма дерьмового качества, а Пуштон серьезно относился к музыке. Он накопил денег и купил собственный инструмент.
— Знаю-знаю. Еще лучше. Не привлекут за порчу школьного имущества. Где он? Куда ты его сунул? — Я заглянул под кровать, под подушку, схватил Пуштона за нос: — Где горн, Хейни?
— Отстань! — заорал он во все горло.
Народ стал поднимать головы, послышалось недовольное ворчание.
— Ладно, придурок, иди дуди. Чтоб тебе кишки выдуть.
Я вернулся в постель и зажал уши.
Пуштон продудел от души. Куда он прятал горн, я так и не узнал.
Оделся я бодро, настроение улучшилось. Еще два дня — и Томми повесят. Скорей бы. Может, Мэри скоро отнюнится, потому что больше ничего уже нельзя будет сделать. А потом и забудет. Для планеты один человек — величина несущественная, независимо от того, хороший это был парень или плохой.
В среду все шло путем. Завтрак, церковь, классы. Случайно наткнулся на Пуштона, он зажимал горн под мышкой.
— Торп, будешь приставать, я доложу по команде.
— Топай-топай, придурок. Погоди, я до тебя доберусь.
Зол я на него был — не передать.
Я все так же злился на Пуштона, когда представился счастливый случай. Счастливый для меня, не для Пуштона.
Ближе к вечеру нас отпустили из классов на двухчасовой отдых. Я заскочил в главное здание, точнее, прокрался туда, чтобы взять из-под подушки книжку. И услышал какой-то стук. Доносился стук из крыла одиннадцатилеток. Дойдя дотуда, я глазам своим не поверил.
Пуштон! Дело в том, что дежурному горнисту поручается обход здания, но я-то об этом забыл. Чуть было в Бога не поверил снова. Пуштон возился с новым переносным радиоприемником с наушниками, очевидно общим с соседом, потому что провода тянулись и к соседней койке.
Пуштон, высунувшись из окна, приколачивал наружную антенну.
Чего еще желать? Шесть этажей, внизу бетонная отмостка. Никто не знает, что я в здании. В виски ударила кровь, в глотке пересохло. Кошачьим шагом, затаив дыхание, я двинулся вперед.