Зловещий аромат нефти
Шрифт:
Говорят, свое имя человек услышит даже во сне. Федор сначала испугался. Однако главный инженер геологоразведчиков был не из робкого десятка и во всякую чушь с приведениями не верил, поэтому внимательно прислушался.
За своим именем он разобрал второе – «Михаил».
«Миша? Мишель... – подумал он. – А ведь точно это его голос, только какой-то странный. И что он делает в этом колодце?»
– Миша эта ты?! – крикнул он.
– Да-а-а! – раздалось в ответ.
Федор подогнал к колодцу «Ленд Ровер». Взял из бардачка два армейских фонарика. Два «калашникова», несколько рожков. Легионерские запечатанные в целлофан сэндвичи, фляжку воды. Привязался к лебедке и, словно скалолаз, потихоньку начал спускаться в колодец.
На выступе, который был где-то посередине шахты колодца, его встретил Мишель.
Легионер отвязал Федора, обнял его по-дружески, еще и потому, что надо было страховать нефтяника. А то ведь Федор мог сорваться и полететь дальше, на дно колодца.
– Это Федор. Это Хаджи-Хаджиб – наш союзник, – представил их друг другу Мишель.
– Хорошо. У нас теперь есть свет, – сказал бородач.
– И лишний боец не помешает, – заметил Мишель.
После успешного спуска Федора в колодец в подземелье «повеселело». Два армейских фонарика намного лучше разгоняли вековую тьму. На руках у компаньонов уже было три «калашникова», шесть ручных гранат и гранаты для подствольника. Совсем неплохая огневая мощь. Да еще и провизия в вещмешке имелась.
Компаньоны перед дорогой решили подкрепиться.
Нефтяник протянул бородачу «вечный» сэндвич.
– Тут нет свинины? – спросил Хаджи-Хаджиб.
– Можешь есть. Если и была, то ее так обработали, что теперь сам Аллах не узнает, – сказал Мишель.
– Не надо говорить про Всевышнего, – грозно сказал Хаджи-Хаджиб.
– Бери галеты, – Федор дал Хаджи-Хаджибу целую пачку. – Написано, что они из сои.
Нефтяник воспользовался обеденным перерывом и рассказал, как в одиночку атаковал базу.
Когда-то Федор служил в Афгане. Он охранял вертолетную базу. Пришлось несколько раз отбиваться от душманов. Тогда занимали круговую оборону, отстреливались. А в основное время его службы он загружал в вертолеты боеприпасы. До отправки в Афганистан Федор совершил несколько учебных прыжков, сделал наколку «ВДВ». Но когда пришло время воевать, его из-за широкой комплекции использовали в качестве грузчика. Вся его спецподготовка никому, к черту, не была нужна. «Ваша работа – самая важная, несмотря на то, что рутинная, – чуть ли не каждый день втемяшивал им замполит. – Вертолет без боезарядов – детская игрушка, юла». Федор терпеть не мог рутину. Поэтому и подался в геологи. И сегодня ночью впервые самостоятельно провел бой, чем в душе гордился. Правда, он не мог точно сказать, попал ли в какого-нибудь террориста. Был ли он ими обнаружен и обстрелян. Слишком быстро сбили ему кураж британцы. Так или иначе, его действия помогли Мишелю.
– Я уже стреляю из двух рук, показывал Федор. – А тут ? как громыхнет! Я думал, это у вас, легионеров, такая ракета офигенная...
– Слушай меня, Федор, – перебил его довольно суровым голосом Хаджи-Хаджиб, – не говори при мне на вашем языке. Я его не понимаю, а значит, и тебя могу неправильно понять...
– Я не очень хорошо говорю на английском, – нехотя оправдался Федор.
– Я тоже.
– Э-э... Тут ракета. Ба-бах! Взрыв, – начал на ломаном английском Федор. – Я думаю, это Мишель... так стреляет... Бензин, нефть горит. Или боеприпасы. А это вертолеты надо мной... Британцы, десантники. Откуда я мог знать? Я назад... Солдаты же не будут разбираться.... Короче... Вот такая фактология... А потом, смотрю... женщина в колодце... В парандже... Привидение.
– Женщина, – переспросил Мишель, – одна?
– Да, я видел одну.
– Подъем! – начал собираться Легионер. – Привал окончен.
Глава 39
– Быстрее! Быстрее! – прикрикивал Артур на трех женщин в длинных, до пят, мусульманских одеяниях. Плотная паранджа закрывала лица. Женщины путались в непривычных для себя нарядах.
– Что, разучились передвигать ногами?
Впереди процессии шел араб-пастух. Он освещал подземный ход выпуклым фонарем, безошибочно определяя, в какое ответвление подземного хода надо повернуть, какой выступ лучше не задевать, обойти. За ним следовал боевик с пулеметом и еще один, опоясанный пулеметными лентами. Трех женщин, словно свой небольшой гарем, подгонял Артур. Замыкал шествие еще один боевик с «калашниковым». Кроме «пастуха», боевики не были похожи на исламистов. Один белобрысый, с виду немец, один мулат и узкоглазый – не то китаец, не то таиландец. «Пастух» – тот самый, который недавно посетил британскую комендатуру в Савфане, – за немалые деньги работал на Артура. Остальные боевики – «секьюрити», или что-то вроде отряда специального назначения компании «Эйша Петролеум».
«Пастух» поднял руку. Отряд остановился.
– Этот лаз ведет на поверхность. А вот за тем камнем – вход в пещерный дом.
– Сейчас идем в дом, – сказал Артур, – там переждем.
«Пастух» и боевик с лентами налегли на камень, отвернули его. За ним показался узкий ход. Когда все в него вошли, мускулистый мулат поставил камень на место.
Вскоре отряд подошел к белой плите, которая закрывала небольшую, выдолбленную в скале арку. Всю плиту покрывали вырезанные в камне старинные письмена.
– Помоги, – попросил «пастух» боевика с лентами.
Они вдвоем налегли на плиту. Белобрысый поставил пулемет и присоединился к ним. Плита сдвинулась.
Отряд вошел в сводчатый зал. В потолке была проделана узкая штольня – световод. В разные стороны от главного зала отходили арочные ниши. В одной стояли кувшины, наполненные водой и оливковым маслом, лежали тюки с мукой. В глубине на крюках висела высушенная на солнце и обветренная ветрами пустыни баранина. В другой нише были аккуратно расставлены бронзовые кальяны, один на другом лежали соломенные тюфяки. Рядом, в черных целлофановых мешках, были складированы ароматический табак и, как догадался Артур, гашиш и опий.
– Такие дома строят пустынные народы. В Тунисе, на краю Сахары, в похожих подземных домах живут бедуины. Здесь всегда прохлада, – рассказал «пастух».
– Отлично. – Артур осмотрел убранство дома и вещи, которые были в нем. – Эй, возьмите тюфяки и сюда, – обратился он к женщинам, указав «калашниковым» на центральную нишу. – Не выходить и не разговаривать! – Его тон демонстрировал, что все церемонии с ними закончены.
Женщины молча повиновались. Они выбрали тюфяки посуше. Помогая друг другу, оттащили их в самую глубину отведенной им ниши. Улеглись на эти сыроватые лежанки, измученные пережитым страхом и усталостью.