Зловещий барьер. Ближайший родственник. Оса
Шрифт:
— Давайте отправимся прямо на место, — предложил Моури. — Это уменьшит ваш риск, а меня, возможно, и не зацапают. Ведь я все равно рискую, не так ли?.
— Чушь, — отрезал капитан. — Мы вошли в зону видимости их радаров. Они уже запрашивают нас, но мы не можем ответить, не зная кода. Очень скоро до сири дойдет, кто мы такие. Тогда они выпустят целую тучу самонаводящихся ракет, но, как обычно, слишком поздно. А как только мы опустимся ниже границы действия их радаров, они начнут поиск в радиусе пятисот миль вокруг точки нашего неожиданного исчезновения. — Капитан хмуро посмотрел на Моури. И ты, приятель, будешь в самом центре этого круга.
— Похоже, вы в этом
— Пока мы летим чуть выше верхушек деревьев, сири нас не засекут. Поэтому мы нырнем вниз за пару тысяч миль от места высадки и будем двигаться зигзагами. Моя задача — высадить вас в указанной точке так, чтобы об этом никто не узнал. Если мне не удастся ее выполнить, экспедиция теряет всякий смысл. Положитесь на меня. Идет?
— Конечно, — смущенно согласился Моури. — Как скажете.
Офицеры вышли, и он глубоко задумался. Внезапно прозвучал сигнал тревоги, Моури успел схватиться за поручни и висел на них, пока корабль бросало из стороны в сторону. Моури ничего не видел и не слышал, кроме глухого гула двигателей, но его воображение рисовало зловещий пучок инверсионных следов, которые оставляли несущиеся вверх ракеты, пятьдесят сверкающих стрел, устремившихся на задах чужого металла.
Сигнал тревоги звенел еще одиннадцать раз — и каждый раз он сопровождался воздушной акробатикой. Теперь можно было услышать слабый свист; это означало, что они вошли в верхние слои атмосферы. Корабль опускался, и свист постепенно перешел в негромкое гудение. Поверхность планеты приближалась.
Моури посмотрел на свои руки. Пальцы не дрожали, но ладони покрывала испарина, в позвоночнике покалывало, колени подкашивались, желудок сводили спазмы. Не дай Бог, стошнит при посадке на виду У всей команды. Хорош же он будет в таком случае…
Где-то далеко, на другом краю черной космической пустыни, находилась некая планета, и жители ее здорово наловчились использовать компьютерный банк данных, а поэтому придется ему теперь засунуть голову в львиную пасть. Про себя он проклял компьютеры, тех, кто придумал их, и тех, кто ими пользовался. Выругавшись, он почувствовал себя лучше, но дрожь в коленях осталась.
Теперь, когда цель была так близка, философское восприятие ситуации, поддерживающее его до сих пор, улетучилось. Не находя себе места, он бесцельно слонялся по салону, иногда хватаясь за поручни, и от всего сердца мечтал послать эту затею к черту.
Когда болтанка наконец прекратилась и корабль неподвижно замер на антигравах над заданной точкой, Моури начал испытывать фаталистическое нетерпение человека, обреченного врачами на сложную операцию, избежать которой невозможно. По нейлоновой лестнице он быстро соскользнул вниз, на землю. За ним последовали двенадцать членов экипажа корвета, которые тоже очень спешили, но по другой причине. Они работали как сумасшедшие, поминутно озабоченно поглядывая на небо.
Глава 2
Скала была частью высокого плато, вздымавшегося на четыреста футов над лесом. У ее подножья бурлил извилистый ручеек, окаймленный валунами и мелкой галькой. В скале неподалеку от берега виднелось отверстие, служившее входом в узкую глубокую пещеру.
В нее и перенесли тридцать дюралевых цилиндров, выгруженных из кормового отсека корабля, аккуратно составив их у дальней стены крышками вверх — так, чтобы Моури мог легко разобрать оттиснутые на них номера. Закончив работу, двенадцать членов экипажа с обезьяньим проворством вскарабкались вверх по лестнице, которую тут же втянули за собой. Офицер помахал Моури рукой из открытого люка и крикнул на прощание:
— Задай им перцу, сынок!
Дюзы корвета фыркнули пламенем, и поток раскаленного воздуха взъерошил вершины деревьев на целую милю вокруг. Это был дополнительный, но неизбежный риск. Листья могли обуглиться, завять или изменить цвет — для патрульного самолета это послужит гигантской стрелкой, указывающей на место посадки. Корабль удалялся, быстро набирая скорость; он двигался над самой землей — сначала прямо, потом, следуя за изгибом долины, повернул к северу.
Провожая его глазами, Моури догадывался, что корвет еще не скоро выйдет в открытый космос. Ради его безопасности капитан пойдет на дополнительный риск — корвет увидят в небе над несколькими городами и особо важными военными объектами Джеймека. Если повезет, с помощью этой тактики им удастся убедить противника в том, что земной корабль занимается аэрофотосъемкой и не собирается высаживать десант.
Клюнут ли сири на подобный трюк, станет ясно днем, а сейчас только занимался рассвет. Если начнется прочесывание местности с воздуха, значит, несмотря на все ухищрения, у врага возникли подозрения. Впрочем, охота может начаться и в другом месте, вне поля его зрения и слуха.
Взглянув на темневший за ручьем лес, Моури решил, что пробираться по таким дебрям в полумраке не стоит. Он сел на валун и, ожидая восхода солнца, бросил взгляд в ту сторону, куда улетел корабль. Пожалуй, даже за мешок бриллиантов он не согласился бы оказаться сейчас на месте капитана корвета. Но, возможно, сам капитан не захотел бы поменяться с ним и за два мешка.
Через час он забрался в пещеру, открыл контейнер и вынул из него изрядно потертый кожаный чемодан, в сирианском происхождении которого не усомнился бы ни один эксперт. И неудивительно — ведь это был его собственный чемодан, купленный в Машаме на Диракте много лет назад.
Легко перепрыгнув через ручей, Моури вошел в лес и направился на запад, время от времени проверяя направление по карманному компасу. Против ожидания лес оказался не таким уж непроходимым и идти было сравнительно легко. Огромные деревья росли близко друг к другу, их кроны переплетались, образуя плотный навес, в просветах которого лишь изредка проглядывали клочки неба. К счастью, подлесок был редким. Он быстро шагал вперед, стараясь не спотыкаться о выступающие корни. Путешествие почти не утомляло его; вскоре Моури сообразил, что на Джеймеке его вес стал фунтов на двадцать меньше — и в такой же пропорции уменьшился вес его багажа.
Одолев двадцать миль и лишь раз устроив себе привал, чтобы перекусить, он выбрался к дороге, за два часа до захода солнца. Поставив чемодан за деревом у обочины, он уселся на него и насладился пятнадцатиминутным отдыхом, не спуская глаз с дороги. Пока он не заметил ни одного разведывательного корабля, бороздящего небо в поисках десанта с Земли. На дороге тоже было тихо; пока он отдыхал, никто не проехал ни в том, ни в другом направлении.
Передохнув, Моури привел себя в порядок, стряхнул грязь и листья с одежды, повязал свой шейный платок типичным сирианским узлом и, достав зеркальце, придирчиво оглядел себя с ног до головы. Его костюм, точная копия сирианского, не вызовет никаких подозрений; в этом он не сомневался. Сизая физиономия, приплюснутые уши и машамский акцент тоже были вполне убедительны. Но главная его защита — предубеждение, коренящееся в сознании любого сири; никто не заподозрит в нем переодетого землянина, просто потому, что это покажется слишком нелепым.