Зловещий барьер. Ближайший родственник. Оса

Рассел Эрик Фрэнк

База была аванпостом латиан, но их ничуть не заинтересовали плацы младших партнеров. К тому же им и в голову не пришло, что человекообразное существо в зангастанском экипаже — настоящий землянин. Латианские техники тут же принялись менять обшивку дюз, готовя истребитель в обратный путь. Тем временем Лиминга пересадили на одноместный латианский корабль-разведчик, на котором не было никакого вооружения. Перед отлетом все десять зангов отдали ему церемониальный салют.

С этой минуты Лимингу оставалось полагаться только на

себя. Взлет показался сущим адом. Пилотское кресло было ему велико и вдобавок подогнано под латианскую задницу, так что все выпуклости и вогнутости приходились не туда. Приборы — совершенно незнакомые и расположены не там, где положено. Кораблик мощный и быстроходный, но слушается рулей совсем иначе, чем земной. Лиминг так и не понял, как это ему удалось, но, тем не менее, он ухитрился взлететь.

Потом его преследовали постоянные опасения, что корабль засекут локаторы союзников и их орудия разнесут его в клочья.

Он мчался среди звезд, положившись на везение и не прикасаясь к передатчику. Сигнал вызова на вражеской частоте мог в единый миг превратить его в удобную мишень.

Лиминг держал курс прямо на Землю. Спал он тревожно и чутко. Не стоило доверять дюзам, хотя продолжительность полета была втрое меньше той, которую он проделал на своем корабле. Незнакомому автопилоту не стоило доверять хотя бы потому, что он был вражеской конструкции. Самому кораблю не стоило доверять по той же причине. Союзным войскам не стоило доверять, потому что у них была манера сначала дать залп, а потом уже задавать вопросы.

Скорее благодаря счастливому случаю, нежели умелому управлению, он пересек линию фронта незамеченным. Такой подвиг при достаточной наглости мог бы совершить и противник, только навряд ли отважился бы: ведь мало попасть на территорию союзников, куда труднее оттуда выбраться.

Наконец, в один прекрасный миг, Лиминг на всех парах вынырнул над ночной стороной Земли и плюхнулся на поле в двух милях к западу от главного космопорта. Было бы совсем уже глупо рисковать, сажая латианскую посудину посредине космопорта.

Кое-кто, вздремнувший у тяжелой пушки, мог вздрогнуть от неожиданности и пальнуть.

Луна уже ярко сияла, отражаясь в реке Цобаш, когда он пешком подошел к главным воротам. Послышался окрик часового:

— Стой, кто идет?

— Лейтенант Лиминг и Юстас Фенакертибан.

— Подойдите для опознания.

Он поплелся вперед, размышляя про себя, что такой приказ — сущее идиотство. Часовой видит его впервые в жизни и не смог бы отличить даже от Минни Мак Свини. Хотя, конечно, — мысли пачкают мозги!

У ворот на него обрушился мощный сноп света. Из ближайшей будки выскочил какой-то молодчик с тремя нашивками на рукаве. Он тащил сканнер, за которым волочился тонкий черный кабель Этим сканнером он стал размахивать перед прибывшим, сосредоточив основное внимание на его лице.

Из громкоговорителя в будке последовал приказ: Отвести в штаб разведки!

Они уже было пошли, но тут часовой встревоженно заверещал:

— Эй, а где же второй парень?

— Какой еще парень? — остановившись, спросил сержант и начал озираться по сторонам.

— А ну-ка, дыхни! — посоветовал Лиминг.

— Но ведь вы сами назвали мне два имени, — чуть не лопаясь от злости настаивал часовой.

— Попроси сержанта хорошенько — он тебе выдаст еще парочку, — сказал Лиминг. — Ведь так, сержант?

— Ладно, пошли, — проворчал сержант, проявляя какую-то болезненную раздражительность.

Они добрались до штаба разведки. Дежурил полковник Фармер. Он воззрился на Лиминга и произнес:

— Вот те на!

Потом повторил это еще семь раз.

— В чем дело? — без всякого вступления насел на него Лиминг. — Почему мы отказываемся махнуть пленных землян два к одному?

Казалось, Фармер с трудом приходил в себя от кошмарного сна.

— Так ты об этом знаешь?

— Стал бы я спрашивать, если бы не знал!

— Ладно. Но зачем нам принимать такое дурацкое предложение? Ведь мы, слава богу, еще не спятили!

Лиминг наклонился над столом, опираясь на него руками, и изрек:

— Непременно соглашайтесь, но на одном условии.

— На каком условии?

— Чтобы они заключили такой же договор в отношении латиан. Двое наших за одного латианина и одного Гомика.

— Кого-кого?

— Одного Гомика. Латиане это скушают, как пить дать. Они раструбили по всему свету, что один латианин стоит двух врагов. Слишком уж они самодовольны, чтобы отказаться от такого предложения. Они объявят его доказательством того, что их помощь известна даже противнику.

— Но как же… — начал Фармер, испытывая легкое головокружение.

— Среди их союзников начнется столпотворение, каждый поспешит согласиться первым. У них есть свои соображения, до которых латиане доедут, когда будет уже слишком поздно… Попробуйте хотя бы ради шутки. Двоих наших — за одного латианина и его Гомика…

Фармер вскочил, выпятив брюхо, и взревел:

— Кто такой этот чертов Гомик?

— Насчет Гомика можно выяснить, проще простого, — посоветовал Лиминг. — Спросите у своего Юстаса.

Начиная заметно нервничать, Фармер сбавил тон до задушевного и продолжал со всей доступной ему мягкостью:.

— Твое появление меня просто потрясло. Ведь уже много месяцев, как тебя объявили без вести пропавшим. Все считают, что ты погиб.

— Я совершил вынужденную посадку на краю света и попал в плен. Кучка покрытого чешуей сброда, который именует себя зангами, закатала меня в тюрьму.

— Ладно-ладно, — сказал полковник, успокаивающе помахивая руками. — Лучше расскажи, как Тебе удалось от них улизнуть.

— Фармер, вам я не могу лгать. Я заморочил их своим бопамагилви.

— ???