Злой город
Шрифт:
— Вы б отдохнули, Федор Савельич, — сказала девка, протягивая расшитое причудливым узором полотенце. — Скоро в битву, а вы за ночь не присели…
— Ты чья будешь такая шустрая, что воеводе советы даешь? — улыбнулся Федор Савельевич.
Девка глаза потупила, но не сказать, что особо смутилась.
— Русской Земли дочь, — прошептала еле слышно. — Хороша ли водица, воевода?
— Хороша, — хмыкнул Федор Савельевич. Ишь ты, «Русской Земли дочь». Чуть старше Настены, а смела не по годам. И собой пригожа, лик словно с иконы списан… Чего греха таить — нравились воеводе бедовые девки. Надо будет присмотреться к ней получше…
Подумал — и помрачнел. Не ко времени мысли, ох, не ко времени…
«Спаси тебя Господи, красна девица, от того, что будет здесь завтра», — подумал воевода, а вслух сказал строго, чуть ли не грубо:
— Ты ступай, голубица, с забрала [85] . А то мамка заругает.
Девушка подняла глаза.
— Меня не заругает, — сказала певуче. — Она тебе за подвиг твой в ноги кланяться велела.
И поклонилась в пояс. Воеводе вдруг стало неловко.
— Какой подвиг? О чем ты?
85
Забрало, забороло — проход для защитников в верхней части крепостной стены, защищенный с внешней стороны тыном (старо-русск.).
— За тот, что тебе совершить предстоит во славу Земли Русской, — произнесла девица.
«А голос-то какой! Словно речка весенняя по камням журчит, — пронеслось в голове воеводы. — Да кто ж такая-то? Вроде всех в Козельске знаю, а кого не знаю — того хоть видал мельком. Такой голос кабы услышал — вовек не забыл. Эх, кабы не Орда треклятая…»
Федор Савельевич бросил взгляд на Степь, туда, откуда грозила беда неминучая. А когда обернулся, уже и нет никого за спиною, словно и не было никогда.
И тут словно морок спал с глаз воеводы. Вновь ворвались в уши крики, многоголосая перебранка работающих мужиков и бойкий перестук топоров.
Воевода тряхнул головой и провел рукой по лицу и бороде.
«Уж не привиделось ли с недосыпу?»
Борода была влажной. А во рту было солоно, словно не водицы, а слез пригубил из ковша.
Воевода покачал головой, вспоминая нездешний девичий лик.
«Подвиг во славу Земли Русской… Стало быть, не зря все это!»
Он задумчиво окинул взглядом сделанное за ночь.
А сделано было немало!
Ров стал чуть не вдвое глубже. Словно острые зубы чудовища, торчали по его внешнему краю врытые под углом свежеоструганные колья, обращенные остриями в сторону Степи. Вал, на котором стояла приступная стена, стал чуть не отвесным — поди взберись! При том, что не только кочевники с луком обращаться с малолетства обучены. Славянские стрелки что белке в глаз, что ворогу в горло при случае не промахнутся.
Сейчас топоры стучали у детинца. Малая княжья крепость в случае чего укроет тех, кто останется, коли случится страшное и падет оборона городских стен.
А на площади, что раскинулась сразу за воротами в город, Игнат с товаришами мастерили невиданное.
Длиннющее бревно с огромной ложкой вместо навершия крепилось под массивной вертикально стоящей рамой, в свою очередь установленной на большом деревянном колесе. Края колеса щетинились зубьями, сбоку к нему крепился механизм внушительных размеров, похожий на тот, посредством которого поднимался-опускался
«Что-то навроде большой прашты, — подумал воевода. — А жгуты те дают ей силу заместо раскрутки. С этим понятно. Только вот над чем сейчас тот иноземец колдует, все никак в толк не возьму…»
На проезжей башне пришлый купец, тот, что шарами огненными кидаться мастер, нынче что-то странное строил. Настолько странное, что и сравнить не с чем. С проезжей башни [86] , с самого опасного направления — осаждающие же прежде всего ворота штурмуют — убрал иноземец один из больших самострелов и заместо него трубу железную в просвет меж кольями тына просунул, которую всю ночь кузнец Иван со своим подмастерьем ковали.
86
Проезжая (надвратная) башня — башня над воротами крепости, часто самая мощная из всех и наиболее защищенная.
«Не зря ли пообещал я ему в его выдумках помогать? — размышлял воевода. — Лучшего кузнеца от дела оторвал. Хотя… кто его знает? Чем черт не шутит, может, и вправду иноземец еще что-то дельное помимо тех шаров измыслит. Только что может быть дельного от трубы? Вон еще мехи кузнечные зачем-то наверх тащат. На кой ему на башне мехи?»
К всходам на взмыленном жеребце подлетел горбоносый торговый гость в дорогой черной рубахе, перемазанной грязью. Видел воевода — с утра ускакал он с братьями к берегу Жиздры и долго там копались они в земле, чего-то вымеряя и прикидывая. Ну, гость — он на то и гость, чтобы чудить как ему вздумается. Воевода про себя уже махнул рукой на выходки заморских купцов — пусть делают чего хотят, лишь бы не во вред. А там до дела дойдет — глядишь, лишний меч пригодится. Не особо верил воевода в иноземные чудеса. Воз разломать — это не Орду остановить. А что такое Орда, воевода знал не понаслышке. Битва на Калке научила. Не многие с той битвы вернулись, но Федор Савельевич был в их числе. Всадник соскочил с коня и взбежал по всходам на стену.
— Приветствую тебя, воевода!
— И тебе поздорову, мил-человек, — ровно ответил Федор Савельевич. — С чем пожаловал?
Гость, назвавший себя иберийцем, ткнул пальцем в сторону купца из Поднебесной, под командой которого мужики тащили из Ивановой кузни в сторону башни какую-то уж совсем несуразную штуковину.
— Я видел ночью, как из руки того человека родился гром и тысячи солнц сожгли повозку, — возбужденно заговорил ибериец. — У себя на родине я слышал об этом искусстве, но никогда не видел.
Воевода пожал плечами.
— А я и не слышал и не видел. Но, думаю, ордынцам оно придется по вкусу.
Ибериец прижал руку к сердцу. Глаза его горели.
— Сыны моей родины веками бились против орд диких сельджуков и тоже накопили кое-какие знания. Ты выслушаешь меня, воевода?
Пыл горца был искренним. Да и потом — грех отказываться, когда помощь предлагают. Вон Игнат намедни хорошую идею предложил. Глядишь, еще пара таких идей — и появится хоть какой-то шанс отстоять город.