Злой король
Шрифт:
Она — зеркало, отражающее кого-то, кем я могла бы быть, но не являюсь.
— Уже поздно, — неуклюже говорю я, открывая дверь своей комнаты. — Я не ожидала, что кто-то еще не спит.
Уже давненько наступил рассвет. Весь дворец спокоен и, вероятно, будет таким до полудня, когда по залам помчатся пажи и повара зажгут огонь. Придворные встанут с постели гораздо позже, когда темнота полностью опустится на землю.
При всём желании увидеть Тарин, теперь, когда она прямо передо мной, я нервничаю. Она, должно быть, хотела увидеть меня, —
— Я приходила дважды раньше, — говорит она, заходя за мной в комнату. — Тебя здесь не было. В этот раз я решила подождать, даже если пришлось бы ждать весь день.
Я зажигаю лампы; и хотя на улице светло, в замке комната находится слишком глубоко, чтобы в ней были окна.
— Ты хорошо выглядишь.
Она отмахивается от моей холодной вежливости.
— Мы будем враждовать вечно? Я хочу, чтобы ты одела цветочную корону и танцевала на моей свадьбе. Вивьен приходит из мира смертных для этого. Приведёт Оука. Мадок обещает, что не будет спорить с тобой. Пожалуйста, скажи, что ты придёшь.
Виви приведёт Оука? Я едва сдерживаю стон и задаюсь вопросом, есть ли шанс отговорить её от этого. Может, это так сложно потому, что она моя старшая сестра, и ей трудно воспринимать меня достаточно серьёзно.
Я сажусь на диван, и Тарин делает то же самое.
Я снова думаю о загадке её присутствия здесь. Должна ли я потребовать от неё извинений, или позволить забыть всё так просто, как она явно хочет?
— Хорошо, — сдаюсь я. Я слишком скучала по ней, чтобы рискнуть вновь потерять. Ради того, чтобы мы вновь были как сёстры, я постараюсь забыть, какого это — целовать Локка. Ради себя я постараюсь забыть, что она знала об игре, которую он вёл со мной во время их ухаживаний.
Я буду танцевать на её свадьбе, хотя, боюсь, это будет больше похоже на танцы на ножах.
Она протягивает руку к сумке и вытаскивает мою плюшевую игрушку кота и змеи.
— Вот, — говорит она. — Я не думаю, что ты хотела оставить их в прошлом.
Это — остатки нашей старой смертной жизни, талисманы. Я беру их и прижимаю к груди, как подушку. Прямо сейчас они напоминают мне обо всех слабостях. Заставляют меня чувствовать себя ребёнком, играющим во взрослые игры.
Я немного ненавижу её за то, что она принесла их.
Это напоминание о нашем совместном прошлом — специальное напоминание, как будто она не могла доверить мне вспомнить это самой. Игрушки заставляют меня чувствовать всю свою нервозность и страх, когда я так сильно пытаюсь не чувствовать ничего.
Когда я долго молчу, она продолжает:
— Мадок тоже скучает по тебе. Ты всегда была его любимицей.
Я фыркаю.
— Виви — его наследница. Его первенец. Та, за кем он пришёл в мир смертных. Она его любимица. А если и нет — у него есть ты. Та, кто его не предавала.
— Я не говорю, что ты всё еще его любимица, — смеётся Тарин. — Хотя он и гордился тобой, когда ты переиграла его и посадила Кардана на трон. Даже
— Так и было. — Говорю я, хотя это и не имеет смысла. — И сейчас тоже.
Она странно на меня смотрит:
— Я думала, что ты хотела наказать Кардана за всё ужасное, что он сделал.
Я думаю о его ужасе от собственных желаний, когда я прикоснулась своими губами к его, а кинжал упирался в его горло. Волнующее и ядовитое удовольствие от этого поцелуя. Мне казалось, что я наказываю его, — наказываю и его, и саму себя, одновременно.
Я так сильно его ненавидела.
Тарин замечает все чувства, которые я хочу игнорировать, всё, что мешает мне притворяться.
— Мы заключили соглашение, — говорю я ей, что достаточно близко к истине. — Кардан позволяет мне быть его сенешалем. Чтобы у меня было высокое положение и власть, а Оук был в безопасности. — Я хочу сказать ей всё остальное, но не рискую. Она может сказать Мадоку, или даже Локку. Я не могу поделиться своими секретами, даже чтобы похвастаться.
И я признаю, что отчаянно хочу похвастаться.
— И взамен ты дала ему корону фейри, — Тарин смотрит на меня так, словно поражена моей сделкой. В конце концов, кто я такая, чтобы решать, кто должен сидеть на троне Эльфхейма? Всего лишь смертная девушка.
Мы можем получить власть, только забрав ее.
Вряд ли она знает, насколько я была самонадеянной, совершая всё это. Я украла корону фейри, я хочу сказать ей. Верховный Король, наш старый враг, Кардан, под моей властью. Но, конечно, я не могу рассказать это. Иногда кажется опасным даже думать об этом.
— Нечто подобное, — говорю я вместо этого.
— Должно быть, это тяжёлая работа — быть его сенешалем. — Она оглядывает комнату, и я задумываюсь о том, как видит это она. Я живу в этих комнатах, но у меня нет слуг, если не считать слуг из самого замка, которых я редко пускаю внутрь. Чашка чая стоит на книжной полке, на полу лежат тарелки и блюдца с кожурой фруктов и корками хлеба. Одежда разбросана там, куда я её бросила сразу после того, как сняла. Книги и бумаги лежали на каждой поверхности. — Ты раскручиваешь себя, словно катушку. Что будет, когда нитки закончатся?
— Тогда я буду крутиться больше, — говорю я, продолжая метафору.
— Позволь мне помочь тебе. — Говорит она, сияя.
Мои брови поднимаются:
— Хочешь сплести нить?
Она закатывает глаза.
— О, давай уже. Я могу делать то, на что у тебя нет времени. Я вижу тебя во Дворе. У тебя есть, может, два хороших дублета. Но я могла бы принести тебе некоторые твои старые платья и драгоценности — Мадок не заметит, а даже если и заметит, то не будет возражать.
Фейри всегда отдают друг другу долги за нарушение обещаний и обязательств. Повзрослев, я понимаю теперь, что она предлагает мне — отдачу долга, а не извинения.