Злой волк
Шрифт:
В половине седьмого Эмма захлопнула ноутбук. Только в последние часы она ясно осознала всю серьезность подозрения, что Флориан мог совершить насилие над Луизой. Тот факт, что она вообще считала это возможным, означал крах ее семейной жизни. Никогда больше она не сможет ему доверять, никогда больше она не будет спокойна, если он будет оставаться один на один с ребенком. Все это было так отвратительно, так больно! И не было никого, с кем она могла бы об этом поговорить. По-настоящему поговорить. Психотерапевт и женщина из Департамента по делам молодежи, правда, ее выслушали и дали какие-то советы, как ей следует себя вести, но Эмме хотелось поговорить с кем-то, кто знал Флориана, кто смог бы ее
Здесь ей в голову пришла Корина. Сводная сестра Флориана всегда была честна с ней, они дружили, и Эмма ценила ее совет и ее мнение. Может быть, она расскажет ей что-нибудь о загадочной сестре-близнеце Флориана! Приняв решение, Эмма написала эсэмэску, в которой просила Корину уделить ей четверть часа.
Не прошло и минуты, как она получила ответ.
«Ты рано поднялась!:) Приходи к нам сегодня днем. Вместе пообедаем и заодно поговорим. О’кей?» — написала она.
«О’кей. Спасибо», – ответила Эмма. Она тяжело вздохнула. Ей глубоко претило расспрашивать других людей о собственном муже, но тот не оставил ей выбора своей нечестностью.
– Закрой. Я замерзла, – сказала Катрин Фахингер раздраженно, когда Кристиан Крёгер настежь раскрыл окно в переговорной комнате. Гроза минувшей ночью принесла немного прохлады, приятный свежий воздух ворвался в помещение, разогнав затхлое тепло.
– В комнате двадцать один градус, – ответил Крёгер. – Никакого движения воздуха.
– И тем не менее. Я сижу прямо на сквозняке. Сегодня я упряма.
– Тогда сядь куда-нибудь еще.
– Я всегда сижу здесь!
– Десять минут свежего воздуха тебя сразу не убьют. Я всю ночь работал, и мне нужно немного кислорода, – заявил Крёгер.
– Не изображай из себя единственного, кто здесь работал, – фыркнула Катрин, вскочила и уже хотела закрыть окно, но Кристиан крепко схватился за ручку.
– Ну, хватит. Оставьте окно открытым. И возьмите себя в руки, – сказал Боденштайн. – Сядьте на десять минут где-нибудь в другом месте, Катрин.
Катрин рассерженно засопела, взяла свою сумку и пересела.
Пия выпила за утро уже третью чашку кофе и, тем не менее, боролась с беспрестанно одолевавшими ее приступами зевоты. Она посмотрела на собравшуюся команду и увидела сплошь усталые лица с покрасневшими глазами. Новое дело принесло массу новой работы. Они и без того уже почти три недели вкалывали без выходных и свободных вечеров. Постепенно у каждого из них накопилась усталость. И прежде всего потому, что не было ощутимых результатов, которые как-то продвинули бы их расследование. Было лишь сплошное блуждание в тумане. Медленно, но верно Пия, и не только она, теряла терпение. Ночь была опять очень короткой. Она приехала домой без десяти три ночи, и ей потребовался еще час, чтобы совершить вечерние процедуры и уснуть.
После Кая, который сообщил основные данные о погибшей, докладывал Крёгер. Отпечатки пальцев, которые были обнаружены на дверной раме и на стуле, принадлежат Бернду Принцлеру, и специалисты из Управления уголовной полиции земли, к сожалению, напрасно пытались выяснить, куда и с какого времени велась трансляция с камеры, установленной в процедурном кабинете. Кроме того, пока им не удалось взломать ноутбук Леонии Вергес, без пароля это было практически нереально. Жуткие сообщения на пленке автоответчика поступали с аппарата с блокированным номером, так что и здесь был тупик.
Крёгер и его команда наткнулись в доме на шкафы, забитые картами с историями болезней пациентов, и, разумеется, было невозможно быстро пересмотреть их все. Кроме того, возникал вопрос: был ли убийца пациентом психотерапевта? На сайте Центра по оказанию психологической помощи было указано, что Леония Вергес не занимается проблемами мужчин, а проводит лечение исключительно женщин с психологическими травмами.
– Но ведь мог же какой-нибудь супруг или бывший партнер возненавидеть ее до такой степени, что решился на убийство, – предположила Катрин.
– Мы обнаружили отпечатки пальцев Принцлера на дверной раме и на стуле, – сказала Пия. – Но как он проник в дом?
– Он взял ключ, когда приковал ее к стулу и смонтировал камеру, – предложил свою версию Джем.
– Зачем он вообще приходил еще раз? – размышляла Пия вслух, глядя на доску, на которой она написала имя «Леония Вергес». Стрелки вели к Ханне и Майке Херцманн, к Принцлеру и Ротемунду. У нее было уверенное чувство, что нападение на Ханну Херцманн и убийство Леонии Вергес были взаимосвязаны, возможно, даже совершены одним и тем же лицом. Накануне вечером она об этом не подумала, но сегодня утром, проснувшись, задалась вопросом: кто, собственно говоря, вызвал вчера полицию и «Скорую помощь»? Это была не Майке Херцманн. Пия еще раньше затребовала регистрацию звонка в Центральной диспетчерской экстренных вызовов. В 22.12 позвонил какой-то мужчина, не назвав своего имени. «В Лидербахе, по адресу Альт-Нидерхофхайм, 22, в доме лежит труп. Ворота во двор и входная дверь открыты».
– Соседи несколько раз видели машину Принцлера, – сказала Пия задумчиво. – Он разведывал обстановку или знал Леонию Вергес?
– Если бы я хотел разведать обстановку, я не стал бы разъезжать здесь на таком заметном драндулете, – ответил Кай. – Кстати, инфракрасная радиокамера – это продукт массового спроса. Так что маловероятно, что нам удастся выяснить, где она была куплена.
Боденштайн, который до сих пор сидел молча и слушал, откашлялся.
– Меня прежде всего интересует, что связывало Килиана Ротемунда с Леонией Вергес, – сказал он. – Он вместе с Принцлером был у Ханны Херцманн. Я думаю, нам нужно в первую очередь сосредоточиться на нем. Он изнасиловал Ханну Херцманн, он был осужден за педофилию, он живет в вагончике в убогом кемпинге, к нему приходят несовершеннолетние девочки. Я не удивлюсь, если окажется, что он имеет какое-то отношение и к нашей «русалке».
– И каков же его мотив? – спросила Пия. – Его интересуют маленькие дети, но насилует он взрослую женщину. А затем подвергает мучительной смерти ее психотерапевта. Зачем?
– Потому что он болен, – предположила Катрин. – Может быть, Ханна или Леония выяснили, что он повторно совершил преступление и нарушил свои обязательства во время испытательного срока. Или они узнали, что он убил девочку, а он хотел помешать им сообщить в полицию.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина, каждый обдумывал эти предположения.
– А Принцлер покрывает его или ему даже помогает, – добавил Кай. – Он в долгу у Ротемунда еще по старым делам.
– Но откуда оба знают Леонию? – гадал Боденштайн.
Хороший вопрос. И никакого ответа.
– Если все так, как предполагает Катрин, – раздумывала Пия, – то Ханна Херцманн находится в большой опасности. Она, в конце концов, жива и может что-то вспомнить.
– Ты права, – кивнул Боденштайн. – К ней нужно немедленно приставить охрану.
Зазвонил телефон, стоявший на столе. Майке Херцманн ждала внизу. Накануне вечером она была в шоке и едва смогла выдавить из себя пару связных фраз, но пообещала прийти сегодня в комиссариат. Катрин пошла вниз, чтобы встретить ее возле охраны.