Шрифт:
Котова Ксения Васильевна
Санкт-Петербург, 2014 г.
Ржавое щупальце оплело лодыжку Анжелики и сдёрнуло девушку с
уступа. Она упала, треснулась спиной о крышу стоявшей внизу машины,
вскрикнула от боли и выронила руку-проводник. Капюшон слетел с головы,
ёжик светлых волос искрой сверкнул в красно-бурой ночи, на измождённом
лице промелькнуло
– Артур!
– Анжелика, держись!
– крикнул издалека брат.
У границы разлома промелькнул знакомый силуэт. Рядом упала
верёвка, но Анжелика не успела её схватить. Щупальце потащило жертву
обратно в недра жёлтого Смога. Артур остался наверху, сокрушенно смотря
на клубившееся в свалочной яме марево. Потом без сил опустился на
землю.
Через миг девушка потеряла брата из виду. Она едва успела натянуть
респиратор, чтобы не надышаться едких болотных испарений, - не
хотелось стать легкой добычей Зверя и его автоматонов. Щупальце
проволокло её по мусору и, нарушив все пространственные законы,
возникло над топью в сердце опостылевшего тумана. Там бросило добычу у
турбины и всосалось в сопло.
В тот же миг над зыбунами загорелись два глаза. Нестерпимо-яркие,
как многозеркальные прожекторы. Зеленовато-льдистые, холодные...
жуткие.
Зверь.
Яков не раз повторял: "Столкнёшься - зажмурься, отвернись и
беги".
Но его советы вылетели у Анжелики из головы от страха. Девушка
отползла назад, загребая перчатками оранжевый мох, и лишь затравленно
подумала: "Ну вот, попалась".
А затем глаза Зверя вспыхнули, и эта мысль тоже исчезла. Анжелику
будто окутал плотный, непроницаемый кокон, и всё вдруг потеряло смысл:
и слова Якова, и тревожившийся за неё брат, и даже паскудный Смог.
Остались только глаза. Восхитительные и недосягаемые глаза-звёзды
в янтарном небе над болотом - и ничего больше.
Неожиданно Зверь моргнул, и мгновение спустя спеленавший
Анжелику кокон вспорол пронзительный клич:
– У-и-и-и-у-у-у-и-и-и-у-у-у-и!
Девушка очнулась, а между ней и Зверем возник Яков.
Его тёмный плащ был весь в кислотных подпалинах, сквозь дыры в
алом шарфе свистел ветер. Ноги-протезы с вывернутыми, как у кузнечика,
коленями покрывали свежие царапины. В левой, живой, руке дымился
обрез-дробовик, в правой, искусственной, матово блестела сорванная с
лица маска. Он выглядел так, словно успел побывать на войне, пока
Анжелика пыталась выбраться из Смога. Хотя лишь час назад пожелал
удачно воссоединиться с братом и попрощался с ней у границы разлома.
Яков заслонил девушку собой, наклонился вперёд и снова
пронзительно закричал.
Анжелика вскочила и бросилась прочь без оглядки. Позади громыхнул
обрез, ему ответил вой Зверя. Затрещали зыбуны, раздался всплеск, а за
ним - лавиной обрушились скрежет, лязг и грохот. Это начали
разматываться катушки в глубинах турбин, выпуская щупальца. И девушке
не нужно было оборачиваться, чтобы представить, как те тянутся за ней и
Яковом сквозь туман, влажно поблескивая в свете глаз-прожекторов.
Она добежала до холма и устремилась наверх, петляя среди заросших
лишайниками машинных остовов. Яков быстро догнал её и, показывая
дорогу, помчался впереди.
Анжелике пришлось поднапрячься, чтобы не отстать. Ей не хватало
воздуха, словно в респираторе засорились фильтры. Она держалась только
на адреналине, совсем не чувствуя ни усталости, ни боли, и забыв, что не
спала больше суток и недавно пересчитала спиной все обломки на свалке.
Просто девушке почему-то казалось, - глубоко внутри, на панических
задворках сознания, - что во второй раз от Зверя не спасет даже чудо.
– Здесь, - Яков затормозил возле стоявшего особняком валуна и
схватил её за руку.
Он впихнул Анжелику в узкую дыру под останцем, залез следом и
прикрыл вход листом жести.
Сразу стало почти темно и почти тихо.
Сквозь оставшуюся щель проникал едва живой луч света,
обрисовывая скрючившиеся силуэты; камень приглушил скрежет щупалец. У
Зверя не было носа, чтобы учуять беглецов, ушей - чтобы услышать, а
видеть сквозь стены он не мог. Однако Яков и Анжелика всё равно отползли
в дальний угол и затаились, выжидая, пока успокоится хозяин Смога.
Девушка прижалась к своему спасителю и боялась подумать, что стало бы с
ней, посмотри она в глаза Зверя чуть дольше.
Когда лязг и рёв снаружи смолкли, Яков зажег фонарь. Анжелика
покосилась на друга, вздрогнула и отодвинулась.
Слишком уж гротескным выглядело его лицо. Обожженное, на треть
ометаллевшее, со стальными зеницами, сломанным носом и оттянутой вниз
губой, кривившей рот в болезненной гримасе.
Яков резко отвернулся и поспешно надел маску, закрывавшую глаза и
нос. Девушка опомнилась и подавленно развела руками.
Без респиратора он напоминал ей уродцев с картин Яцека Йерки, с
ним - бродивших кругом автоматонов. Ходячие железяки пугали Анжелику