Змееловы (с иллюстрациями)
Шрифт:
Рославцев нахмурился:
— Да, конечно, в этом есть элемент обмана. Я Оле тоже говорил.
— Вот именно. А в данном случае получилось совсем нехорошо: следствие думало об одном человеке, а это — другой. Вы же должны понимать, как иной раз ерунда, пустяк переворачивает все дело.
— Я все хорошо понимаю. Но, увы, события произошли, Оля далеко, и я не в силах вернуть ее раньше, чем кончится командировка.
— А когда она должна вернуться?
— Недели через три, а может быть, через два месяца. Сами понимаете — поиск героев… — Вице-адмирал вдруг спохватился: — Вот соломенная голова, может, вы чаю хотите? Мои
— Спасибо, товарищ вице-адмирал, только что завтракал.
— А может, надумаете?
— Нет, спасибо.
— Ну что ж, неволить не могу. Единственно, что я еще хочу добавить, товарищ младший лейтенант, Оля обеспечена больше чем достаточно. Зарабатывает она хорошо, живет, как видите, на всем готовом… Это следует учесть. А вообще-то я глубоко убежден, что к истории с пропажей яда моя дочь не имеет никакого отношения.
— Последняя просьба, товарищ вице-адмирал. Мы нашу, так сказать, беседу оформим в виде протокола, и вы, если не возражаете, поставите свою подпись.
— Разумеется.
— Так полагается, — извиняющимся тоном сказал младший лейтенант.
— Понимаю, понимаю, — кивнул Рославцев.
Когда протокол был написан, Никита Павлович поставил под ним свою подпись.
Еще раз извинившись, Семен Трудных удалился, в душе радуясь, что наконец с этим делом покончено, потому что чувствовал неловкость, разговаривая с военным человеком в таком большом чине.
Он вышел от Каминской и незаметно очутился в Столешниковом переулке, запруженном суетящейся толпой, вливающейся и выливающейся из магазинов, манящих красочными витринами. Толпа подхватила его и стала носить с собой, как волна утлую лодчонку без руля и без ветрил. Он долго и бесполезно обозревал меха, ювелирные изделия, дамские сумочки, кружева, редкие и дорогие вина, авторучки, книги по физике и кибернетике. Потом его прибило в Петровский пассаж и, покружив, вынесло в ЦУМ. Там он едва не купил своей Катерине пляжный ансамбль (ему сначала показалось, что это фартук), после чего выбрался на улицу. И все же людской прибой занес, его опять в магазин и столкнул нос к носу с очаровательной продавщицей, под обаянием которой Семен Трудных купил жене умопомрачительную комбинацию. До самого приезда домой его мучили опасения, что он купил за такую цену ненужную, как ему казалось, тряпку. Но именно эта безделица впоследствии привела Катерину в такой восторг, что младший лейтенант стал уважать себя намного больше.
Где Семен Трудных окончательно потерял голову, так это в «Детском мире». В этом занятнейшем и соблазнительнейшем из лабиринтов он провел не меньше трех часов, опускаясь и поднимаясь по эскалатору, теряя и снова находя отделы, набитые всякой детской всячиной. Здесь, в магазине, была сатанинская оргия родителей, набрасывающихся на башмачки, рубашечки, курточки, слюнявчики, пальтишки, носочки, игрушки с жадностью, достойной первобытных людей.
Когда уже закатные лучи солнца позолотили памятник Дзержинскому, Семен Трудных, обросший свертками, коробками, пакетами, с детской педальной машиной под мышкой протиснулся в автобус и добрых сорок минут качался среди молчаливых уставших москвичей.
В номере никого не было. Семен сложил покупки в чемодан и пошел искать столовую. В ресторан он заглянуть не решился, помня строгий наказ жены: деньги попусту не тратить. Столовую было найти нелегко. И возвратился
Родной номер встретил его знакомым запахом баранины, дынь, коньяка и тем же храпом.
Семен Трудных влился в этот хор.
С утра младший лейтенант поехал на аэровокзал и купил билет на вечерний рейс. Затем он отправился в редакцию «Комсомольской правды».
Заведующий отделом, в котором работала Ольга Рославцева, — молодой симпатичный паренек в очках, — все никак не мог дослушать Трудных до конца: беспрестанно звонили телефоны. А их на столе у зава было три.
— Я вас слушаю, — сказал он, когда наконец выдалась пауза между звонками.
— Таким образом, чтобы документально подтвердить, что вышеназванная Ольга Рославцева действительно выполняла в Талышинском районе специальное задание редакции и выезжала туда под фамилией Гриднева, прошу выдать соответствующую справку, чтобы приобщить ее к делу, — выпалил Семен Трудных, поглядывая на телефонные аппараты, боясь, как бы снова его собеседника не оторвали.
Завотделом постучал толстым красным карандашом по столу:
— Так-так, справку, значит? А зачем, собственно, вам справка?
— Я же объяснил. — Младший лейтенант протянул удостоверение; зав машинально взял его и, не раскрывая, вернул.
— Да-да, вы предъявляли… Значит, справку?
— Справку.
— Пойдемте! — Завотделом решительно поднялся. — К замглавного. Справку может выдать только он.
На пороге их остановил телефонный звонок, задержав на добрые полчаса.
Потом они бежали по длинным коридорам мимо одинаковых дверей, разъезжали на лифте, врывались в кабинеты, заглядывали в буфет, в прокуренные комнаты.
Завотделом все время посматривал на часы.
— Вы можете зайти завтра? — спросил он у Трудных, после того как секретарь замглавного сказала, что того, вероятно, сегодня уже не будет.
— У меня вечером самолет.
— Вот дела… Хорошо, пойдемте ко мне. По телефону найти кого-нибудь куда проще.
В кабинете зава их ждал… замглавного.
— Я тебя битый час дожидаюсь! — набросился он на завотделом. — Этот материал в номер на вторую полосу.
— Что снимаем?
— Очерк Сикорского.
— Второй раз снимаем, — недовольно пробурчал зав, набрасываясь на рукопись. О младшем лейтенанте он совершенно забыл; Семен Трудных, примостившись в уголке в кожаном зеленом кресле, деликатно кашлянул в кулак. Завотделом спохватился: — Да, вот товарищ тут к тебе, из Талышинска. Ну, куда Рославцева ездила. Ему нужен какой-то документ.
Зам главного редактора поднялся и пригласил младшего лейтенанта:
— Пойдемте в мой кабинет.
Там он внимательно выслушал Семена Трудных.
— Да, Ольга Рославцева действительно выезжала в ваш район по заданию редакции. Я это подтверждаю.
— Мне надо соответствующую справочку, — попросил младший лейтенант.
— Так вы сам представитель закона. Вот и доложите своему начальству. Вам же верят.
— Но ведь она была у нас как Гриднева, вот вы документиком и подтвердите, что Гриднева и Рославцева — одна и та же личность.
— У журналистов и писателей это бывает. Псевдоним называется.
— Ладно, не хотите справочку, так я быстренько протокол составлю, а вы подпишите. Вот и все.
Зам главного улыбнулся:
— Ну и буквоеды! — Он набросал текст справки. — Сойдет?