Змеиная вода
Шрифт:
Мария Федоровна Каблукова ждала нас в гостиной.
Пустой дом.
И гулкая тишина.
Запах увядающих роз, блеклые лепестки которых засыпали и столик, и пол. Диванчик. И женщина в чёрном вдовьем наряде. Она полулежала и на первый взгляд казалась спящей.
– Мама? – Каблуков остановился. – Мама…
– Назад, - Бекшеев выставил трость. – Боюсь, мы несколько опоздали… позвоните в госпиталь, пусть пришлют машину.
Не за кем.
Женщина была мертва и довольно давно. Я чувствовала запах, слабый, едва уловимый,
– Змея, - Тихоня сидел в соседнем кресле, закинув ногу за ногу. – Большая…
Он поднял черное жирное тело, позволяя оценить и размер, и толщину. Змея шевелилась, и чешуя её тускло поблёскивала. Тихоня держал гадюку под головой, не позволяя её укусить.
– Если не нужна, то я её выпущу.
– Мама… она… откуда… - Анатолий побледнел и отшатнулся. Показалось даже, что он сбежит. И вправду змей боится. Но нет, заставил себя смотреть. Неотрывно. И на белой, покрытой каплями пота шее, вздулись синие вены.
Как бы удар не приключился.
Хватит с нас покойников.
– В корзинку сунула, с яблоками… вон, - Тихоня кивнул, указывая на плетеную корзинку, что стояла у диванчика. Та опрокинулась, и глянцевые нарядные яблоки покатились по полу. – Честно говоря, я сперва и не понял…
– Рассказывай.
Тихоня перехватил змею под брюхо и щелкнул её по голове.
– Тихо сиди… чего рассказывать. Вчера вон с вокзала сорвался, как сказали… сюда, значит. Фрол Яковлевич еще на подъезде высадил. Я и пешком пошёл, чтоб внимания не привлекать. Подхожу, а дом тёмный… такой вот, прям жуть пробрала. Веришь?
– Мама… - Каблуков обошёл Бекшеева. Каждый шаг давался с трудом, и взгляда от змеи он не отрывал, но шёл. – Мама, зачем… мама…
– Ни одного светлого пятнышка. И Девочка беспокоится вся…
– Где она?
– В сад выпустил. Чего ей тут маяться… ну мы и сунулись. Дверь открыл, а тут… свечи вон горят…
Свечи тоже были, чуть дальше, в старых канделябрах возвышались восковыми палками.
– И эта лежит… я к ней, а смотрю, что-то черное шевелится… ну и гадюку споймал. Глянул, что дамочка уже мертвая… хотел позвонить, а линия обрезана. Вот и решил, что подожду. Чего метаться. Всё одно явитесь.
– Где… слуги?
– Нет.
– А…
– Письмецо, - Тихоня ткнул пальцем в сторону стола. – Там… душевное.
– Вы…
– Читал. Надо ж было понять, чего твориться-то… а то вдруг она дом заминировала?
Звучало вполне искренне, хотя вряд ли на самом деле Тихоня подозревал покойную Каблукову в этаком.
Анатолий взял лист в руки.
– Я… раз уж вы тут… пойду змеюку выпущу. Чего ей маяться? – и гадюку погладил. – Всё одно из неё свидетель хреновый… да и там всё ясно изложено. А гадюка как раз и не виновата… тварь Господня…
Письмо Каблуков прочёл.
И молча опустился на пол.
Протянул лист Бекшееву и тихо спросил:
– Как я теперь?
– Справитесь…
Анатолий посмотрел на маменьку.
– Почему она…
Потому что у людей в головах столько всякой херни. И надумают себе сперва, насочиняют, а потом и сами мучаются, и других мучают.
Но письмо я взяла.
Ровные строки.
Почерк аккуратный, изысканный даже, с завитушками, но их не так много, чтобы читать стало неудобно. Слова…
Слова выверенные.
Интересно, сколько черновиков она извела? А ведь извела…
«Любезный мой сын и те, кто будут читать письмо, поскольку я уверена, что…»
Такие, как она, предсмертное письмецо на коленке не чёркают. Вон, собственной смертью озаботилась, чтоб красиво… змею несчастную и ту использовала, хотя готова поклясться, что не от её яда померла.
Это так, для антуражу и особо образованных, которые историю знают и про Клеопатру слышали. Хотя вот, честно, подражание какое-то очень уж местечковое.
«…всё, что я делала, я делала во благо рода и из желания защитить его. Однако ныне, когда усилия мои оказались…»
Корзина.
Яблоки.
Свечи эти. Поза картинная, и подушечка вышитая под головой, чтобы засыпать было удобно. Тем самым смертным сном, о котором Шекспир писал.
«…я слишком поздно осознала, сколь лжива натура Нины, сколь двулична она сама…»
Вот кто бы говорил.
«Когда Ангелина вернулась и потребовала разорвать помолвку, я увидела в том несомненный признак её душевной болезни. Пусть даже тот нелепый человек, назвавший себя женихом Ангелины, упрямо отрицал её наличие. А ещё ревность и желание сделать так, чтобы всё-то имущество досталось её детям».
Самое смешное, что так и выйдет, если я правильно поняла.
Детей у Анатолия не будет.
Да и сомневаюсь, что после всего он рискнёт связать себя узами брака. А вот от Ангелины остались и сын, и дочь… и хотелось бы верить, что на этот раз всё будет правильно.
«…она постоянно пребывала в нервозном состоянии, то ударяясь в слезы, то замыкаясь в себе, и производила впечатление крайне неуравновешенного человека. Её речь была сбивчивой и порою вовсе несвязной…»
Ну да, с чего бы это…
Нет, я знаю.
Лекарства, разрушающие разум. Их отмена, которая наносит едва ли не больший вред. Работа с менталистом… и как склеить вазу из осколков? Они старались. Просто… немного не хватило.
Терпения.
Удачи.
Времени.
Чего-то свыше?
«И смерть её показалась мне вполне закономерным итогом. Я подумала, что имел место мозговой удар…»
И выдохнула с облегчением, поскольку такая неприятная проблема решилась сама собой.