Змеиная вода
Шрифт:
«Однако вопросы и беседы с господами из Особой службы не шли у меня из головы. Я снова и снова возвращалась мыслями к происходящему, всё яснее понимая, сколь ошибалась».
Анатолий тихо плакал.
Сидел, прислонившись спиной к дивану, обняв голову и покачивался. По щекам его ползли слёзы.
«Тем паче, что в последнее время я и сама начала ощущать себя нездоровой. Сердце моё то срывалось в бег, то замирало опасно. Появилась слабость и грудные
Коробочка из-под конфет почти скрылась под диваном, и Бекшееву пришлось вытащить её.
«…я поняла, что в дни, когда Ниночки нет, я чувствую себя много лучше. Если ты помнишь, то именно Ниночка подавала мне вечерний чай. Всегда заваривала его сама, еще с тех пор…»
Конфеты?
Сомнительно.
Шоколад хороший. И добавки в него, даже порошковые, будут заметны. А вот чай – это больше похоже на правду.
«…кухарка, когда я спросила её, показала мне шкафчик, в котором Ниночка хранила травы. Там мята, душица и ромашка…»
Вряд ли Ниночка стала бы хранить отраву на кухне. Всё же девочка достаточно умна. Если не сама Каблукова, то любопытная прислуга могла бы наткнуться на запасы.
Нет.
Я бы на её месте приносила с собой. Понемногу. Чтобы чаю заварить.
«Тогда я заглянула в мой ревигатор и обнаружила белый осадок на дне. И уверилась, что эта лицемерная девчонка желает теперь и моей смерти. Я поняла, что обязана действовать»
Белый осадок?
А воду откуда брали? Сыпать что-то… из ревигатора мог пить и любимый Толенька, а вряд ли у Ниночки было желание стать вдовой до свадьбы.
«Я тоже сделала чай, использовав одно зелье, рецепт которого достался мне от матушки, благо, я следовала мудрым её советам и разбила чудесный сад»
Я повернулась к окну.
Цветы…
Цветы красивы.
А некоторые ещё и ядовиты. Цветы издревле помогали женщинам в решении неудобных вопросов.
«Теперь, когда её нет, я могу быть уверена, что жизни твоей и твоему благополучию ничего не угрожает»
Я посмотрела на Бекшеева.
Он – на Анатолия… и тот поднял голову:
– Вы… просили ей передать, что Нина умирает, чтобы… чтобы…
– Чтобы она не попыталась её добить, - мягко произнёс Бекшеев. – Ваша матушка показалась мне весьма целеустремленной… и кто знает, на что она решилась бы? И поверьте, меньше всего я ожидал вот этого вот…
Мертвая Каблукова загадочно улыбалась. А руки жгло письмо.
«Я уже знала, что смерть Нины будут расследовать с особым тщанием. И что скрыться у меня не выйдет. А потому приготовила порцию и для себя. Прости за гадюку, мне отчего-то захотелось, чтобы всё было именно так»
Говорю
«Я отправила прочь прислугу, отослала и моего дорогого внука. Уверена, что ты позаботишься о его благополучии, ибо он – единственная надежда несчастного рода Каблуковых. И хочется верить, что все мои страдания, все мои усилия были не зря.
Знай, я ушла без боли и страданий. И ни о чём не жалею. Смерть моя снимет вину с тебя и рода, а также скроет все тайны…»
Это она, конечно, зря.
«Ибо я уповаю на порядочность Одинцова, а так же на то, что не пожелает он публичного скандала…»
Здесь, конечно, ближе к делу, но…
– Пойдём, что ли? – сказала я Бекшееву. – Как-то тут совсем тягостно… такой огромный дом, а пустой.
– Пустой, - согласился Анатолий, неловко поднимаясь. – Он всегда казался таким… пугающим. А теперь я и вовсе вряд ли смогу здесь остаться. Может, школу открыть… или далеко будет? От деревни? Госпиталь…
– Не спешите, - Бекшеев осторожно прикрыл дверь, словно боялся хлопком потревожить покой усопшей. И сделал глубокий вдох. – Такие решения не принимаются впопыхах…
– Ну да… мне нужен адвокат? Я… вроде бы ничего и не делал… точнее в том и проблема, что я ничего не делал… и не понять, как теперь это всё… оценят…
– Насколько я могу судить, со стороны закона лично к вам претензий не будет.
А с совестью пусть сам договаривается.
Откупается хоть школой, хоть госпиталем… чем там ещё.
– Наверное… наверное, лучше и вправду переехать… племянник в школу отправится, как планировалось. Зоя… с ней поговорим. И с Людмилой… хотя она меня не любит…
– Знаете, - перебила я поток мыслей. – Целители… они в принципе мало кого любят.
– Это странно, да…
– Не более, чем всё остальное…
Тихоня сидел на ступеньках и чесал Девочку за ухом, та скалилась и время от времени дергалась, пытаясь поймать стрекозу.
К нам Тихоня повернулся.
Кивнул.
И отвернулся, возвращаясь к Девочке, которая вытянулась на брюхе и теперь повизгивала, требуя, чтобы почесали по боку.
В саду… прохладно.
Уже.
И дождь того и гляди начнётся. Небо серое, обвислое. Воздух сырой, промозглый. Осень всё-таки решила показать себя. Но желтизны в листве нет. И сад выглядит нарядным. Стрекозы вон опять же. Суетятся… а мы идём. Просто гуляем… только осторожно надо.
Змеи в траве.
В высокой траве всегда стоит опасаться змей.
Но сейчас здесь пусто. И Тихоня, и Анатолий остались где-то там дожидаться местной полиции… и дело, конечно, ещё не окончено.
Предстоит вскрытие, но мы оба знаем, что ничего-то нового оно не обнаружит.