Змеиная зона
Шрифт:
– Какой-то минерал. Натыкались, конечно, и на уголь. Но это были линзы непромышленного значения. С целью экономии средств, скважину пришлось законсервировать.
– А тринадцатую?
– Ее судьба непонятна. Буровики недоумевали. Но было распоряжение свыше: работы прекратить, рабочих уволить. Там случилась драка...
– А не могло произойти так, что отчет по тринадцатой, скажем, попал к отчету по седьмой?
– предположил Ишутин.
Раскрыли папки. Никто ничего не перепутал. Стали опрашивать сотрудников. В архив заглядывали по мере надобности.
При опросе сотрудников кто-то вспомнил, что в начале марта из Москвы приезжал какой-то журналист. Рылся в архиве. Управляющий пожимал плечами: о журналисте он слышал впервые. В бюро пропусков запись о посещении журналиста отсутствовала. Пожилая вахтерша этот факт объяснила просто.
– Геннадий Германович, - обратилась она к управляющему, - вы же мне звонили, чтоб я этого из Москвы пропустила? Я вахтер. Всего лишь рядовой инженер. Мне прикажете - я пропускаю.
Словесный портрет призрачного журналиста ничего не дал: выбрал ли он документы по тринадцатой, или кто-то другой - неизвестно. Теперь на вопрос, чем отличается тринадцатая скважина от остальных, ответить могли только сами буровики. Но с марта один за другим они стали превращаться в покойников.
Почти ни с чем вернулся Ишутин. После пыльной бури Каменка бодрствовала - ликвидировали последствия не такой уж редкой в этих краях стихии.
Был второй час ночи. В "Автосервисе" рыхтовали "Волгу". Тут же в ковбойке стоял протрезвевший водитель, председатель сельскохоз предприятия.
Павел Петрович поднялся на второй этаж, в квартиру. Жена не спала.
– Звонили из Мергеля, - сказала она.
– Там что-то произошло.
– Мотоцикл цел?
– спросил.
– Кто-то на него покушался. Кикие-то двое. Угнать намеревались.
– А кто звонил?
– Аспирантка.
Про себя Павел Петрович подумал: коль звонила Гюзель, значит, они живы и здоровы, а если бы что случилось, Гюзелъ сказала бы, что мотоцикл разбит.
15
В июле ночи коротки, но хотелось, чтоб они были ещё короче. Павел Петрович взглянул на часы: спал сорок минут. Для здорового тридцатилетнего мужчины достаточно, чтоб весь день быть бодрым.
Рассвет запаздывал: мешало густое пыльное небо. Но время торопило. Павел Петрович тщательно выбрился, надел свежую рубашку, подобрал к ней галстук, и уже в светлом костюме, готовый в дорогу, спустился в мастерскую.
Мастера, отрихтовав побывавшую в канаве ^Волгу" и отпустив окончательно протрезвевшего водителя, пили кофе. Лева подал хозяину чашку обжигающего налитка.
– Есть домашняя колбаса. Будете?
– Кто привез?
– Музыря. Вчера по пьянке сбил указатель "Ремонт дороги".
Павел Петрович знал: у этого председателя отменный колбасный цех. Но рабочие блаженствуют не потому, что много производят, а потому что председатель ухитряется не платить налоги.
– Заверни килограмма три. Возьму с собой.
"Побалую москвичей, - подумал о своих подопечных, и тут же кольнула мысль: - Так что там произошло?"
Некоторую ясность внес Лева:
– В Мергеле кого-то схватили. Вроде убийц бригадира Шута.
– Кто схватил?
– Скажу - упадете. Аспиранты.
– Откуда сведения?
– Из милиции. Когда вы отдыхали, позвонил Андрюшка Прудкий, он сейчас дежурит. Попросил канистру бензина.
– Сказал, надо срочно в Мергель. Привезти задержанных. У них отобрали оружие. А в районе объявлен месячник по изъятию стволов.
– Не спросил, цел ли наш мотоцикл?
– Виноват.
– Звони.
Лейтенант Прудкий ответил, что задержанных уже везут.
– А как аспиранты, не покалечены?
– спрашивал Лева. Лейтенант устало отвечал:
– Не знаю.
– А их мотоцикл?
– Слушай, кум, - рассердился лейтенант.
– Он что - твой, мотоцикл этот?
– Не мой, а моего хозяина.
– Вот пусть у твоего хозяина и голова болит. Наплодили паразитов и сами за них беспокоитесь.
Павел Петрович отложил наушник, с помощью которого прослушал разговор. Помолчал. Видел, что Лева смущен.
– Все правильно, - успокоил мастера.
Ему-то, недавнему производственнику, и не знать, как наемный рабочий любит своего хозяина! От холопства семьдесят лет отучали, теперь, пожалуй, нужно будет ещё семьдесят приучать, но уже не прежних рабочих, а их внуков и правнуков. Но и с правнуками вряд ли что получится - и у них нарушен генетический код, что формирует рабскую покорность. Человек, как и человечество, все помнит. И "новый русский", если он хочет жить-поживать, не злобя своего работника, должен с ним по-божески делиться. Ишутин делился, твердо помня совет своих наставников, в противном случае от него, как от агента, толку не будет.
На своего хозяина Лева был не в обиде. Благодаря ему возвел добротный дом, приобрел "девятку". Павел Петрович обещает помочь его сыну поступить в университет.
Лева давно подметил, что его хозяин интересуется всем, что происходит в районе, видимо, чтоб себя обезопасить, оградить от конкурентов, а заодно не растерять заказчиков. По тому, как преуспевает бизнесмен, судят о качестве его осведомительной службы.
И Лева старался, привлекая для этого всю свою многочисленную родню.
16
В Мергель Павел Петрович выехал на "Джипе", добрался быстро, благо дорога была уже расчищена - потоком шли на завод ЖБИ самосвалы, груженые песком. В каком из них провезли задержанного, он не уследил, надеясь встретить мотоцикл со вторым задержанным. Но по дороге и мотоцикл не встретился.
Это показалось странным. Дорога на Каменку одна - разбитый самосвалами большак. Он вспомнил, что есть летник. Летник ведет через ферму Фейергрот. Но чтоб на него выехать, надо сделать крюк километров пятнадцать. Такой крюк обычно делают браконьеры на сайгаков - в объезд милицейского поста.