Змеиная зона
Шрифт:
За ужином ( ужинали втроем ), Митя опять разговорился - втихаря он хлебнул самогона. Речь зашла о пойманных. Семен спросил Митю: не могли эти двое убить капитана Довбышенко? Тот, словно ждал этого вопроса, торопливо выкрикнул:
– Могли! Еще как могли!
– Ну, тогда они признаются.
Митя ухмыльнулся, дескать, вот что значит, аспиранты, как далеки они от силовых структур!
– Каменские менты растеряли кадры, - сказал он.
– А эти профессионально допрашивать не умеют.
– А милиционер Козинский?
– спросила Гюзель, следя за его жестами.
– Я - да, - ответил он с вызовом.
И он принялся рассказывать о каком-то следователе, к жене которого ходил завмаг. Завмаг на чем-то погорел. И следователь напросился вести его дело. Никто из начальства об их отношениях ни-ни. Он из завмага, вынул столько компромата, что можно было турнуть за решетку всю торговую сеть района.
– Ну и где теперь этот следователь?
– спросил Семен.
– Ваша соседка говорила о каком-то следователе, - к слову напомнила Гюзель.
– Он вел следствие по делу вашего друга. С ним, наверное, тоже кто-то свел личные счеты.
– Это же она о Довбышенке!
– воскликнул Митя. Хороший был парняга... Знал я Василия Сергеевича. Досконально. Да и он меня ещё по ментовской службе. Перед Жабокрюковкой он у меня ночевал. А отвозил его мужик угрюмый. В молодости за что-то сидел.
И вместо того, чтоб рассказывать об угрюмом водителе, который подбрасывал капитана в Жабокрюковку, понес ересь о каком-то партизане, партизанившем на Каменном Корже целых четыре года.
Рассказ был любопытен, ведь рассказывал историку.
... Перед приходом немцев один местный партактивист ушел в пещеры партизанить. По ночам выходил на дорогу. Обстреливал машины. Сначала немецкие, потом - советские.
Осенью сорок шестого схватили. Обследовали. Все правильно - партизан. Он действительно уничтожил добрый десяток немцев и не меньше - своих.
Свой рассказ Митя закончил так:
– Шофер, который вез Довбышенка, держит свое овечье стадо как раз над теми пещерами, где партизанил партактивист. Может, и он там копит стволы.
Видя, что его внимательно слушают, намекнул:
– Теперь норовит каждый с Макаровым под мышкой. В нашей местности без оружия никак... Сами убедились. А звать шофера - Корнеевич. Можете уточнить в районе.
– Нам он, Митя, ни к чему, - сказал Семен.
– У нас своих забот...
– Понимаю... Цветочки-цветики. Только вы. Семен Михеевич, имейте в виду насчет гадюк.
– Гадюками я интересуюсь, - напомнила о себе Гюзель.
– Если желаете посмотреть их поближе, я вам покажу, - предложил свои услуги Митя.
– Это недалеко. Мы как-то с Сережкой заскочили в колонию, а графинин муж, Петр Григорьевич, показал нам импортную. Называется она "блюз-кобра". Глаза у неё осмыслены, как у человека. Только не моргает.
Митя, конечно, ждал, что его спросят, когда это было, не могло ли посещение колонии стать причиной смерти Данькиных?
Не спросили квартиранты и не пожелали посетить колонию.
А Митя давил, напрашивался на услуги.
– Вы если куда, меня предупреждайте. Чем могу, помогу. Места у нас гиблые, а кое-где даже и черти водятся.
– Ну да?
– Я - серьезно. Главным образом около бывших скважин.
Частые напоминания о гадюках стали раздражать Семена, а Гюзель, наоборот, охотно слушала, откладывала в памяти: кто и как о них говорит и нет ли здесь прямой связи рассказчиков с хозяевами этой живности, владельцами земли?
Имея некоторый опыт следственной работы, Гюзель усвоила очевидное: без причины не убивают, а если причина - земля, убивать будут везде, где земля становится товаром. И никто не убережет владельцев земли от насильственной смерти.
Но буровики, какие же они владельцы?
20
Павел Петрович приехал в Мергель, когда уже спали сторожевые собаки.
Семен, в отличие от своей жены, умел просыпаться мгновенно при первом же настораживающем звуке. Как только "Джип" остановился около двора, он открыл глаза, взглянул на часы ( фиксировать время стало привычкой) : было без четверти три.
По гаревой дорожке послышались шаги. Скрипнула калитка. Не включая лампу, Семен вышел на крыльцо. Под сиянием высокого месяца узнал знакомый "Джип" и его хозяина. Мужчины молча пожали друг другу руки.
– Извините, что поздно. Спешу с новостями.
И уже в доме за чаем Ишутин рассказывал, что произошло в Каменке. Москвичей поразило, что у местной милиции убегают запросто, при этом захватывают с собой оружие.
– Я от вас и не скрывал, - говорил он, как бы рассуждая.
– Каждый беглец свой побег оплачивает. Так что для наших ментов хоть и побочный, а все-таки заработок. Это ещё терпимо. Бывает хуже, особенно для нашего брата, предпринимателя. Задерживает не милиция, а каждый, кто делает бизнес на живом товаре. Знаю случай, когда русского предпринимателя схватили в России, то есть в нашей местности, увезли в Чечню и там продали в рабство.
– Вам это угрожает?
– спросила Гюзель.
– Как и вам, - был неожиданный ответ.
– Семена Михеевича вряд ли тронут: за историка много не дадут. А вот Гюзель могут и выкрасть. Молодая, красивая, к тому же врач, аспирантка, почти кандидат наук. Ловцы душ просто к вам ещё не присмотрелись.
Сказано было вроде в шутку, но в этом диком крае, по соседству с Кавказом, с чем черт не шутит? Перешли к главному, ради чего Ишутин заявился в Мергеле среди ночи.
– Установил место проживания Остапца, - сказал он.
– Помните, в бригаде был такой: Остапец Кирилл Игнатович. Проживает он в Барановке. Это в семидесяти километрах отсюда.
– Дорога есть?
– Плохая, но есть.
– Хорошо, с понедельника мы туда переезжаем. Будем собирать гербарий в Барановке.
– Подстраховка нужна?
– Желательно.
– Тогда я отправлю туда двух специалистов по ремонту холодильников.
– Они нас видели?
– Видели... В понедельник утром за два часа до вашего приезда они там будут.
До понедельника оставалось четыре дня. А значит, можно заниматься травами и здесь.
– Как ваш гербарий?
– для порядка спросил Ишутин.
– Хотим совершить экскурсию в змеиный питомник, а по дороге посетим одну-две скважины. По словам хозяина квартиры, там якобы источники чуть ли не радиоактивные. А это значит, могут встретиться уникальные растения.
– Только не посещайте тринадцатую, - предостерег Ишутин.