Змеиная зона
Шрифт:
В Мергеле Павел Петрович своих коллег не застал. На хозяйстве была Маруся. Аспиранты, по её свидетельству, отправились пешком на хутор, пополнять гербарий - туда перебралась баба Фрося. Мотоцикл стоял за сараем.
– На ходу?
– спросил Ишутин,.
– Вроде исправный.
Маруся перемывала овечью шерсть, двигая лоток сильными руками. Павел Петрович невольно залюбовался: Митя по сравнению с ней - сморчок".
– Зачем же тогда меня вызывали?
– И слукавил: - Передавали, что обломался.
– А может, и обломался, - сказала та.
– Толком
Кто-то убил Валерку Шута. Бандиты весь дом перепотрошили. Говорят, увезли целый мешок каких-то бумаг. У нас тоже могло быть два трупа.
– Твой и Митин?
– Ишутин перешел на "ты".
– Митьку и черт не возьмет... Да и при чем тут мы. А вот ваших знакомых, которые пользуются вашим "Уралом"...
– Им угрожали?
– Стреляли. Окно испоганили. Пол искровенили.
– А кого ранило?
– Да их же.
– Аспирантов?
Аспиранты, я как вам сказала, у бабки Фроси цветы сортируют .
У Павла Петровича отлегло от сердца: раненым было бы не до цветочков.
Так называемых аспирантов он нашел на хуторе. Они составляли очередной гербарий.
Пока бабка на выгоне поила теленка, они усадили гостя за грубо сколоченный обеденный стол. Принялись рассказывать о вчерашнем злоключении.
– По словам налетчиков, это мы могли убить бывшего бригадира, говорил Семен.
– А по тому, как мы их обезоружили, теперь они в этом уже не сомневаются. Они - люди графини, бывшие военные. Жаль, одному глаз повредили. Но мергелыцы за бандитов нас не считают. Наоборот. Бабушка Фрося меня спросила: "А, правда, сынок, что ты при жене охранник?"
Выслушав своих московских коллег, Павел Петрович заметил:
– Боюсь, что с этого дня вам, Семен Михеевич, действительно придется быть при жене охранником. Тех, кого вы сдали в милицию, я по дороге не встретил.
– А где же они?
– Может, и в Каменке. А может, и в Фейергроте. Графиня - бабенка с деньгами. Выкупит, а наша милиция уже который месяц без денег.
– И что - они пойдут на сделку?
– Ах, Семен Михеевич! У бедной милиции только и заработка, когда есть задержанные.
Ни капитан Полунин, ни лейтенант Давлетова не верили, что задержанных и обезоруженных налетчиков отпустят, и предположение Ишутина восприняли как маловероятное.
Но это предположение укрепилось, когда Ишутин доложил о результатах своей поездки в областной центр, о посещении регионального управления геолого-разведочных работ.
– Жаль-жаль, что ничего нет по тринадцатой, - грустно посетовал Полунин.
– Хоть установили фамилию журналиста? Ведь документы, по всей вероятности, выбрал он?
– Выбрал-то он. А вот кто он? Вернее, откуда?
– А содержание документов?
– На этот вопрос мог ответить сам бригадир. Я твердо убежден, он опередил журналиста. Изъял из папки самые важные. Не случайно его так поспешно убили и перерыли весь дом.
– А если у бригадира ничего не нашли?
– спросила Гюзель и сама же ответила: - Тогда скоро будет убит кто-то еще.
– Я привез список бригады.
Ишутин достал блокнот. Стал читать:
– Шут, Данькин, Ситник, Остапец, Соплыга, Панасенко, Шарипов, Усманов. Последний, то есть Рустам Усманов, был в бригаде временно. Его взяли на место Ситника. Неделей раньше был арестован сбежавший с буровой Соплыга. А когда прекратили работу на буровой?
– спрашивала Гюзель.
– После убийства Ситника. Но не сразу. Иначе, зачем было принимать в бригаду Усманова?
Он ответил бы точно, если б заглянул в следственное дело, которое вел капитан Довбышенко. Гюзель продолжала допытываться:
– Прекратили работу до того, как бригадир отвез отчеты или после?
– Пожалуй, после...
Неуверенность Ишутина можно было объяснить просто - он не следователь, а предприниматель. Но как агент, должен был знать больше.
– Образцы кернов сохранились?
– В папке - ничего, - напомнил Ишутин уже им известное.
– А список ?
– Да, только список бригады.
– И то сохранился он случайно - бригадир выписал его на картонку. Против каждой фамилии поставил цифру. Видимо, проставлен месячный заработок с учетом коэффициента участия. В те времена был такой. Самый мизерный заработок оказался у Соплыги, у Ситника - самый высокий. Вот я и подумал: а не из-за денег ли была драка?
Предположение Павла Петровича предстояло подтвердить или опровергнуть.
– Спросим Соплыгу.
– Семен Михеевич, он уже на свободе.
– Так быстро?
– В тюрьмах стало голодно, а заказов на изготовление различных поделок, в частности, коробок для тортов и конфет, уже не поступает. Теперь много желающих клеить не только коробки, но и клепать вилы, грабли, лопаты, хромировать медицинский инструмент и даже наполнять градусники ртутью. Чтоб зеки меньше голодали, некоторых освобождали досрочно.
Где-то обитали Остапец и Панасенко. На Юрия Панасенко было покушение, но он избежал смерти, успел выстрелить... А вот Осталец... Говорили, что он убит. Но сведения не подтвердились.
Гюзель вслух рассуждала:
– Если допустить, что в убийствах участвует Соплыга, то оставшимся двум бригадным угрожает опасность.
– Пожалуй, одному, Остапцу, - уточнил Павел Петрович и объяснил почему. Кирилл Остапец был заместителем бригадира. Когда Валерий Александрович отлучался - а отлучался он чаще всего в управление, выбивал солярку, трубы, комплектующие, - за него оставался Осталец. Все другие на выходные уезжали домой, к своим семьям, а Кирилл холостяковал. В прошлом году он женился, жена его, Валентина , скоро должна будет рожать.
Вот Остапца и нужно было найти. В его смерти наверняка были заинтересованы заказчики убийств. И те двое, обезоруженные в доме Козинского, видимо, искали самих убийц.
17=
Зная местные порядки, Павел Петрович предполагал, что задержанные, вероятнее всего, сбегут. Везли их оперативники - братья Вагановы, Борис и Глеб. Крупного, что был в тельняшке, сопровождал Глеб, а маленького, безобразно рыжего, Борис повез через Фейергрот.
В Фейергроте он остановился у колодца. К нему подошел муж графини. Взглянув на пленника, сидевшего в наручниках, спросил: