Змеиное проклятье
Шрифт:
Финал ли? Сергей потерял счет времен, он несся по глубокому снегу, чудом сохраняя равновесие, потому что знал, что если упадет, то уже не встанет. Жгучий пот заливал глаза и он с трудом различал все не кончающуюся равнину (на самом деле она был около ста метров), да качающуюся впереди спину Леонида. Маленький историк мчался так, что обогнал бы и волка. Доведись зверю бежать стометровку. Вот так страх придает силы. Никогда ты не бежишь так быстро как от преследовающего тебя хищника.
Финальный рывок. Совсем рядом бежал Лапников и снег стоял за ним столбом. Вот он начал падать, но Сергей автоматически подхватил его
Впереди Леонид наконец достиг леса, а следом за ним в ельник вломился и писатель.
– "А я?" – хотел крикнуть приезжий но ноги, неуправляемо несли его туда же. Удивительно, им больше не надо было приказывать двигаться. Они разогнались и двигались уже автономно.
Он на всех порах влетел в лес, проломился через кустарник и тяжело рухнул в снег подле спутников. Упал как в перину, не чувствуя тела, имея единственное желание, поскорее заснуть. Он лежал, но в сознании все еще продолжался безумный бег. Не могло оно смириться со столь резкой остановкой. Да и сердце было подобного мнения, потому что колотилось так быстро что ритм сливался в единый непрекращающийся гул. Приезжий лежал, кое-как хватал ртом воздух и ему казалось что вот-вот отдаст концы, слишком резка была остановка после долго бега. В голове мутилось, его тошнило, а снег падал на лицо и оставался там.
Наконец, безумно долгое время спустя, дыхание все-таки успокоилось, а в глазах перестало двоиться, и пришло новое ощущение. Лежа на спине в глубоком снегу приезжий почувствовал что холодеет. Странное ощущение, вроде бы тебе только что было на удивление жарко, а теперь тепло уходит, испаряется, и оказывается что заменить то его нечем и в тело вползает холодная изморозь.
– "Интересно, поставил ли я рекорд на стометровке?" – возникла мыль. И тут же следующая:
– "Надо подниматься."
Легче сказать чем сделать. Тело вообще не починялось ему, отключившись от мозга из за чрезмерной нагрузки. Когда он вяло задвигал руками, пытаясь за что ни будь ухватиться, то неожиданно понял что они спасены, раз достигли леса. Облегчения это не принесло. Уж лучше сгореть. Чем подвергать себя таким мучениям, пытаясь подняться из снежного плена. Странно, но снег казался ему теплым, уж не то ли знаменитое чувство тепла у замерзающих?
– Ай, ай, ай! – заорал он неожиданно и легкие откликнулись на это дело режущей болью, еще не отойдя от нагрузки.
Сергей наконец перевернулся на живот, нащупал корявый ствол старой ели и по ней стал осторожно подниматься на ноги. На пол дороге, чьи то руки его подняли и поставили на ноги. Приезжий обернулся и сначала ему показалось что позади стоит Леонид, но оказалось что это Лапников. Тяжело дышащий с загнанным видом.
– А где очки? – спросил Сергей.
– Потерял. – Ответил новоявленный писатель с кислой миной.
Сергею захотелось смеяться, но вместо этого оттолкнул от себя Лапникова и сказал серьезно:
– Пошли, надо Леонида поднять, пока он живой.
Леонид однако поднялся
Пару раз останавливался и спрашивал у писателя направление. Тот лишь невразумительно махал рукой.
Трое измученных, задыхающихся людей, идущих неизвестно куда по снежному лесу, так бы и сгинули, если бы счастье еще раз не улыбнулось им через беспросветную тьму.
Как автоматы они двигались сквозь лес, придерживаясь вроде бы правильного направления (На самом деле, они как все неопытные ходоки все время ходили кругами), и чувствовали что замерзают. На лицах было полнейшее отупение, и сил оставалось не слишком много. Все были в своих мыслях. Сергей например вспоминал лето. Вспоминал с тоской, как вспоминают его в начале декабря, когда не начались еще Новогодние праздники, а снег обезличенно ложится на черную грязь, а с утра тебя всегда встречает серое небо.
Лето! Жара, а с синего, пронзительно синего неба так льется тело. Стоит лишь выйти из тени, как тебя окатывает поток жара и секунду кажется что ты прямо сейчас растаешь от такого солнечного удара. (Возможно как раз летом то такой жар и тяжок, и все стараются прятаться по теням. Но для человека у которого мороз уже проморозил мышцы и добирается до костей, лучше не придумаешь). Солнце светит и нет никаких уголков где можно спрятаться от его всепоглощающего тепла.
От таких вот мыслей Серегу отвлек неожиданный приближающийся шум. В лесу до этого момента стояла совершенная ледяная тишина, а теперь вот что-то нарушило ее. Некий рык, может быть рев исполинского бронированного чудовища. Рев был ровен и он приближался к ним. Этот звук пробудил в Сергее заснувшую было потребность действовать. Он жестом остановил еле бредущих спутников, а сам, вытащив меч из перевязи стал ждать. Холодный свет блистал на заточенном лезвии, высвечивал засохшую кровь волка на нем. Сергей молча ждал.
Рев приблизился и в глубине леса неожиданно вспыхнули глаза. Два исполинских потрясающе, далеко друг от друга отстоящих глаза. Они были ярки, они светили и ослепляли. Судя по тому как они располагались, чудовище по размерам должно превышать давешнего дракона Щербинского. И этот рев. Сергей сжав меч, покорно ждал появления монстр.
Рев все приближался, глаза становились ярче, слепили трех замерших словно зайцы на дороге людей. И вот, проломив последний слой хилого ельника прямо перед ними, на прогалину выполз… танк. Огромный зеленоватый танк Т-80, с повернутой той криво пушкой, обсыпанный весь снегом.
Танк проехал мимо них, и повернул и наткнулся на толстый в три обхвата ствол древнего дуба. Наткнулся, пошебуршил гусеницами и заглох, так и не свалив исполина. Настала тишина, и боевая машина чуть потрескивала остывая. Сергей со спутниками замерли с открытыми ртами. Это уже просто не лезло ни в какие рамки. Люк на башне с грохотом открылся и из него вылезло полупрозрачное существо с горящими багровыми глазами.
– Аааах! – заорало оно и кинулось на Сергея.
Тот поднял меч и, наискось взмахнув лезвием, зарубил чудовище. Вновь настала тишина.