Змей книги бытия
Шрифт:
В частности, члены школы Сальпетриер — во главе с г-ном Шарко — по правде говоря, наделали много шума: мы увидим, что я говорю как в прямом, так и в переносном смысле. Название «амфитеатр», которым они именуют арену своих подвигов, слишком уж красноречиво. Они заботятся о мизансценахс поистине отеческим вниманием [520] : у них не вызывает отвращения всевозможная показная бутафория; им не чужд ни один оркестровый аккомпанемент— ни тамтамы и китайские гонги, которые они не щадят во время своих экспериментов, ни самая хвалебная и шумная реклама, с которой соглашается огромное большинство из них, если только не сказать, что она поощряется ими всеми.
520
Не являются ли они «духовными отцами» официального сомнамбулизма — приемного дитяти, которого
Вместе с тем они почти не занимаются делом. Они не только ничего не открыли, но и боятся одобрить и утвердить, даже под новым названием, самые бесспорные принципы, ясно сформулированные профессорами из Нанси. Эта Школа Нанси менее шумлива, менее театральна, но более добросовестна и одновременно смела, достойна уважения во всех отношениях; враждебна любому употреблению гонгов и камертонов, барабанов и тамтамов; заботящаяся, прежде всего, об истине и пользе: рациональной индукции в теории и экспериментальной терапии на практике. Эти ученые и скромные доктора, Льебо, Бернхеймы, Бони и Льежуа проверили, уточнили, расширили и закрепили прекрасную теорию внушения, которую смутно предвидел аббат Фариа, а англичанин Брейд должен был впервые свести к научной формуле. С точки зрения совершенства, до которого довели ее профессора из Нанси, это гибкая чудесная теория, дающая отчет о повседневных, привычных феноменах с прямо-таки математической строгостью; не доходящая (как мы уже отмечали) до сверхфизических законов магнетизма, но неуязвимая в своем видимом механизме в сфере строгого позитивизма и экспериментального реализма, восполняющая ясностью недостаток глубины.
Опыт пока еще не привел нансийских метров к осознанию сущности биогенного агента. Психическая силаученого Крукса остается неизвестной для них.
Если не считать г-на Льебо, бесспорного основателя школы и ее давнего сторонника, мужественно и почти безрассудно стремившегося объявить во всеуслышание о своих взглядах; если не считать Льебо, чей скепсис был сильно поколеблен убедительной красноречивостью полученных им исцелений, в частности, лечением грудных младенцев, у которых любое предположение о внушении автоматически опровергается; все почтенные практикующие врачи из Нанси решительно отрицают доктрину флюида. Это неизбежная реакция на утвердительный энтузиазм множества магнетизеров, попеременно переходивших от чистосердечного эмпиризма к глупостям и от явного шарлатанства к скандалам. Именно эти бессовестные кривляки и пустозвоны публичных сеансов, у которых самонадеянное невежество усугублялось сомнительной моралью, злоупотребляя Магнетизмом, чуть было его не погубили…
Г-н Льебо отличается от своих коллег-брейдистов забвением старой академической рутины, полным отсутствием предрассудков в вопросах науки и абсолютным презрением к людской молве.Поэтому в своих констатациях он идет намного дальше любого другого представителя той же школы.
Однажды — это было в мае 1885 года — г-н Фокашон, аптекарь из Шарма, привел к доктору Льебо одну из самых чувствительных пациенток (мадемуазель Элизу Н…), над которой им удалось провести самый незабываемый эксперимент со времен Крукса [521] : наложение нарывного пластыря с помощью внушения [522] . Все перипетии эксперимента, доведенного до конца за сорок восемь часов в условиях строгой научной очевидности и экспериментального контроля, были изложены в протоколе, составленном доктором Бони, который подписали в качестве свидетелей гг. Льебо, Фокашон, Бернхейм, Льежуа, Симон и т. д… Понятно огромное значение подобного результата, перед лицом которого больше невозможно подвергать сомнению явления стигматизации, столь частые у экстатическихнатур. Нельзя ли считать отныне доказанной технику самовнушения при подобных мнимых «чудесах»?
521
Мы оставляем феномены, удостоверенные ученым Круксом, для нашего второго септенера: «Ключ к Черной магии». Эти факты настолько необычны, что нам представляется более благоразумным обсудить их, когда у нас появится возможность привести параллельно с ними объяснительную гипотезу
522
См. письмо г-на Фокашона г-ну Феликсу Фабару (от 5 июля 1885 г.), помещенное на стр. 332–337 книги этого последнего: Histoire de l'Occulte (Marpon, 1885, in-12). Там вы найдете все необходимые подробности.
Спустя восемь месяцев, присутствуя утром на консультации доктора Льебо, мы неожиданно предложили ему провести на одном, случайно выбранном пациенте эксперимент по мысленному внушению или, скорее, по передаче мыслей — иными словами, один из тех все еще не объясненных феноменов, которые доктор Реньяр, ученик и друг г-на Шарко, описывает довольно развязно: «Эти вещи не имеют никакого отношения к науке. В Сорбонне о них не говорят. Наши богадельни Бисетр и Шарантон и различные камеры наших исправительных судов — единственные места, где время от времени может идти о них речь» (доклад, сделанный в Сорбонне [523] ; 5 марта1881 г.).
523
Этот доклад был перепечатан д-ром Реньяром в его уже цитировавшейся книге: Sorcellerie, Magnetisme, etc… (Paris, Plon, 1887, grand in-8, fig.). См. стр. 282–285.
Г-н Льебо, отличающийся беспримерной смелостью и преданностью, сразу же принял наше предложение и, по окончании эксперимента, без колебаний подписал следующий протокол [524] :
в котором приводятся три факта МЫСЛЕННОГО ВНУШЕНИЯ,
полученные гг. Аьебо и де Гуайта в жилище д-ра Льебо на улице Бельвю, 4 (Нанси)
«Мы, нижеподписавшиеся, Льебо (Антуан), доктор медицины, и де Гуайта (Станислас), литератор, оба находясь в настоящее время в Нанси, заверяем и поручаемся в получении следующих результатов.
524
Сообщаем, что д-р Льебо опубликовал этот Протоколв своей книге Sommeil provoque et des etats analogues, Paris, Doin, 1889, in-18 (pages 305–306). Ранее профессор Бони уже приводил его в своем произведении Somnambulisme provoque,Paris, J.B. Bailliere, in-18.
1
Мадемуазель Луиза Л…, уснувшая магнетическим сном, была проинформирована о том, что она должна будет ответить на вопрос, который будет задан ей мысленно, без посредничества любых слов или знаков.
Д-р Льебо, приставив ладонь ко лбу пациентки, на мгновение собрался с мыслями, сосредоточив все свое внимание на вопросе: «Когда вы выздоровеете?», который он намеревался задать. Губы сомнамбулы внезапно зашевелились: «Скоро», — отчетливо прошептала она.
Тогда ее попросили повторить перед всеми присутствующими вопрос, который она интутитивно почувствовала. Она пересказала его в тех самых словах, в которых этот вопрос был сформулирован в уме экспериментатора.
Таким образом, этот первый эксперимент, проведенный г-ном Льебо по совету г-на де Гуайта, полностью удался. Второй опыт дал менее строгие, но, возможно, еще более любопытные результаты, как вы увидите далее.
2
Г-н де Гуайта, вступив в контакт с замагнетизированной, мысленно задал ей еще один вопрос: «Придете ли вы на следующей неделе?» [525] — «Возможно», — был ответ пациентки; но когда ее попросили сообщить присутствующим этот мысленный вопрос [526] , она ответила: «Вы спросили меня, придете ли вы на следующей неделе».
525
Двойной и, стало быть, более сложный вопрос. (Прим. авт.)
526
Нужно ли говорить, что присутствующие были всякий раз заранее уведомлены о вопросе, который будет задан? (Прим. авт.)
Эта путаница, вызванная одним словом фразы, весьма знаменательна: мне кажется, что девушка запнулась, читая в мозгу магнетизера.
3
Для того чтобы ни одна указывающая фраза не была произнесена даже шепотом, д-р Льебо написал на клочке бумаги: «Когда мадемуазель проснется, она увидит, что ее черная шляпа превратилась в красную».
Записка была заранее передана всем свидетелям, затем гг. Льебо и де Гуайта молча положили свои ладони на лоб пациентки, мысленно сформулировав условленную фразу. Тогда девушка, извещенная о том, что она увидит в комнате нечто необычное, проснулась.
Она тотчас же уставилась на свою шляпу и с громким хохотом воскликнула, что это не ее шляпа, она на нее не претендует. У шляпы такая же форма, но эта шутка слишком затянулась: пусть ей возвратят ее имущество… «Но что же, по-вашему, изменилось?» — «Вы сами прекрасно знаете; у вас тоже есть глаза». — «Но всё-таки?»… Пришлось очень долго настаивать, прежде чем она согласилась сказать, что же изменилось в ее шляпе: «Надо мной издеваются…» Засыпанная вопросами, она, наконец, сказала: «Вы прекрасно видите, что она красная!»