Змея и Крылья Ночи
Шрифт:
Винсент обычно не разрешал мне посещать подобные мероприятия по очевидным причинам. Мы с ним оба понимали, что человек в бальном зале с голодными вампирами — плохая идея для всех участников. В редких случаях, когда я все-таки выходила в вампирское общество, я привлекала к себе пристальное внимание. Сегодняшний день не стал исключением. Все взгляды упали на него, когда он вошел. А потом они переключились на меня.
Моя челюсть сомкнулась, а мышцы напряглись.
Все это казалось неправильным. Быть такой заметной. Наблюдать за столькими потенциальными
После ужина большинство переместилось в танцевальный зал, сотня или около того гостей толпились вокруг, танцуя или сплетничая, потягивая бокалы с красным вином или кровью. Я узнала знакомые лица из двора Винсента, но было и много иностранцев. Представители Дома Тени носили тяжелую, облегающую одежду, женщины — корсеты и облегающие бархатные платья, мужчины — строгие, скромные пиджаки — все это сильно отличалось от струящихся шелков Дома Ночи. Я также увидела несколько незнакомых лиц из внешних районов Дома Ночи, людей, которые жили не во внутреннем городе, а, возможно, властвовали в районах далеко на западе пустынь или на островах территории Дома Ночи в море Костей.
Я следила за повязками. Винсент опустил голову и тихо заговорил со мной, достаточно тихо, чтобы никто больше не слышал.
— Некоторые уже сделали свой кровавый дар. — Дар для богини Ниаксии, чтобы показать свое вступление в Кеджари. Мои противники.
— Лорд Рэвинт. — Он кивнул в сторону пепельноволосого мужчины, который увлеченно беседовал в другом конце бального зала. Во время одной из его жестикуляций я уловила вспышку белого цвета на его руке — черно-красная пропитанная ткань прикрывала рану. — Я сражался с ним очень давно, — сказал Винсент. — У него больное правое колено. Он хорошо это скрывает, но это причиняет ему сильную боль.
Я кивнула и старательно запомнила эту информацию, пока Винсент продолжал водить меня по комнате. Возможно, кому-то, кто не обращал внимания, могло показаться, что мы просто совершаем неспешную прогулку, но с каждым шагом он указывал на других участников, рассказывая мне все, что знал об их прошлом или слабостях.
Следующей была невысокая, светловолосая женщина из Тенерожденных с резкими чертами лица.
— Киретта Танн. Я познакомился с ней давно. Она слабая фехтовальщица, но сильный маг. Следи за своими мыслями рядом с ней.
Плотный, высокий мужчина, чьи глаза сразу нашли меня, как только мы вошли в комнату.
— Бирон Иманти. У него самая устрашающая жажда крови, которую я когда-либо видел. — Губы Винсента скривились в отвращении. — Он будет преследовать тебя, но он будет настолько глуп, что тебе будет легко использовать это против него.
Мы закончили один круг по бальному залу и начали другой.
— Я видел еще нескольких участников. Ибрихима Каина. И…
— Ибрихим?
Винсент дернул бровью.
— Многие вступают в Кеджари только потому, что чувствуют, что у них нет другого выхода.
Я обнаружила Ибрихима в другом конце комнаты. Это был молодой вампир, едва ли старше меня, с необычайно кротким поведением. Словно почувствовав мой пристальный взгляд, он перевел его на меня из-под копны вьющихся черных волос. Он слабо
Эта история была слишком обычной, чтобы быть трагичной. Около десяти лет назад, когда Ибрихим был на пороге взрослой жизни, родители прижали его к земле, удалили ему зубы и сковали левую ногу. Мне было тринадцать лет или около того, когда это случилось. Лицо Ибрихима представляло собой месиво из распухшей, покрытой синяками плоти. Он был неузнаваем. Я была в ужасе, и я не понимала, почему Винсент не был в ужасе.
Чего я тогда не понимала, так это того, что вампиры живут в постоянном страхе перед собственной семьей. Бессмертие сделало преемственность кровавым. Даже Винсент убил своих родителей и трех братьев и сестер, чтобы получить свой титул. Вампиры убивали своих родителей ради власти, затем калечили собственных детей, чтобы удержать их от того же. Это удовлетворяло их эго в настоящем и обеспечивало будущее. Их род продолжится… но ни на секунду раньше, чем они будут к этому готовы.
По крайней мере, Кеджари даст Ибрихиму шанс вернуть свое достоинство или умереть. И все же…
— Он же не может думать, что сможет победить, — пробормотала я.
Винсент бросил на меня косой взгляд.
— Все здесь, вероятно, думают то же самое и о тебе.
Он не ошибся.
Над нами проплыло облако аромата сирени.
— Вот вы где, сир. Вы исчезли. Я уже начала беспокоиться.
Мы с Винсентом повернулись. Джесмин подошла к нам, аккуратно откинув волну гладких пепельно-каштановых волос на обнаженное плечо. Она была одета в богатое красное платье, которое, несмотря на свою простоту, облегало пышные формы ее тела. В отличие от большинства здешних хиаджей, она оставила видимыми свои крылья, они были грифельно-серыми, а сзади платье опускалось достаточно низко, чтобы обрамлять их живописными малиновыми драпировками. Платье имело глубокий вырез, открывающий глубокое декольте и пестрый белый шрам, проходящий по центру груди.
Она никогда не стеснялась демонстрировать ни декольте, ни шрам. Не то чтобы я могла ее винить. Ее декольте было объективно впечатляющим, а что касается шрама… ходили слухи, что она пережила удар колом. Если бы это была я, я бы щеголяла этой отметиной каждый проклятый день.
Уголок рта Винсента скривился.
— Работа никогда не заканчивается. Ты же знаешь.
Джесмин подняла свой темно-красный бокал.
— Действительно, — промурлыкала она.
О, солнце, забери меня, черт возьми.
Я не знала, что я чувствовала по поводу недавно назначенного Винсентом начальника охраны. Женщине редко удавалось достичь такого ранга в Доме Ночи — только три женщины занимали эту должность за последнюю тысячу лет — и я одобряла это исключительно из принципа. Но меня также всю свою жизнь учили быть недоверчивой. Предыдущим начальником стражи Винсента был тощий, испещренный шрамами мужчина по имени Тион, который прослужил двести лет. Он мне не нравился, но, по крайней мере, я знала, что он был предан нам.