Шрифт:
Я разучился ездить в поездах – спать в купе и высыпаться, как дома. Тоска берет от одной мысли, что придется жить в душной клетушке, где уже спят случайные попутчики, с которыми, втискивая свои чемоданы, обменялся дежурными любезностями, – укладываться на еще влажные казенные простыни и дремать, просыпаясь на остановках от яркого света станционного фонаря или резкого гудка маневрового тепловоза.
Я оттягивал момент, когда все-таки придется уйти в купе, и курил в коридоре, опустив окно и борясь с занавеской, которая вздувалась парусом и норовила упереться в лицо.
Кроме меня, в вагоне не спали еще двое. Добродушного вида гладко
Разговор я застал на середине, но это не имело значения, потому что он не был сосредоточен на какой-нибудь одной теме.
– Нет, у нас небо чистое, промышленности мало, – говорил толстяк, перебирая короткими пальцами по подтяжкам, будто играл на арфе.
– Но южное небо производит особое впечатление.
– Признаю, южное небо кажется черным, и звезд на нем больше. Но приезжайте отдохнуть к нам, выберем безлунную ночь, и тогда насмотритесь на миры, плывущие в бесконечном космосе.
Они глядели в синее чистое небо над черным забором подступавших к путям елей.
– Я предпочитаю проводить отпуск на юге, – сказал элегантный человек. – Нет, спасибо, не курю. Курите-курите, я не возражаю. Отпуск должен быть полноценным.
– Смотрите, спутник полетел.
– Их много теперь летает.
– А может, космический корабль, – сказал толстяк.
– Да. Со временем космические корабли покорят космос. И зрелище их будет для нас привычным.
– Будет привычным, – согласился толстяк. – Как же. С других планет станут к нам прилетать. Туристы, в командировку…
Элегантный человек улыбнулся, и улыбка звучала в его голосе, когда он ответил с некоторой снисходительностью:
– Если они и прилетали, то в отдаленном прошлом. Мне где-то приходилось читать об этом.
– Могли в отдаленном, могут и сегодня, – ответил толстяк просто. Голос его был выше, чем положено иметь такому крупному человеку. Наверное, когда-то голос соответствовал хозяину, но потом хозяин растолстел, а голос остался прежним.
– Не исключено.
– Даже жалею, что я лично с ними не встречался, – сказал толстяк.
– Мне тоже не приходилось.
Элегантный иронически хмыкнул.
– Разумеется, трудно поверить, – поспешил продолжить толстяк, – я бы и сам поставил под сомнение, если бы не известный мне случай.
– Ага, – сказал его собеседник и зевнул.
А мне вдруг стало грустно: вдруг этот разговор так и угаснет? Недоставало лишь небольшого толчка, чтобы толстяк поведал какую-то любопытную историю, которая, если и окажется выдумкой, все же стоит того, чтобы подбодрить толстяка каким-нибудь вопросом, но тут без моей помощи элегантный мужчина, глядя в окно, произнес:
– Метеорит упал.
Я тоже успел заметить недлинный след падающей звезды.
– Вот-вот, – обрадовался толстяк. – Тот след был куда ярче. Потом он пропал, потому что их корабль замедлил ход
– М-да… – Элегантный мужчина не знал, как реагировать.
– Я был на рыбалке, – сказал толстяк. – Вместе с Паншиным. Он тоже преподаватель. Из нашей школы. Только я веду математику, а он литературу и русский язык. Мы с Паншиным Николаем Сергеевичем сблизились на почве рыбалки. И вот прошлой осенью, скоро год будет, отправились мы на Выю – речка такая в наших местах – с пятницы на субботу. А надо сказать, что Николай Сергеевич – человек легких решений. Он младше меня на восемнадцать лет, ему в ноябре будет тридцать четыре. Регулярно занимается спортом, ходит в турпоходы, очень следит за своей фигурой. Вам интересно?
– Продолжайте, продолжайте. Все равно спать не хочется.
Толстяк ждал другого ответа, но ничем не выказал своего разочарования. Он уже был во власти воспоминаний и говорил, отрешенно глядя в темноту за окном. Чтобы не упустить нити рассказа, я чуть подвинулся к нему.
– Но при этом я должен заметить, что Паншин – человек не очень любознательный. Представьте, мало читает, хотя словесник обязан быть в курсе новинок литературы. Странное сочетание душевной апатии и физической энергии. Но в школе его ценят. И ученики к нему неплохо относятся. А в тот вечер клевало плохо, как стемнело, мы развели костер, распили чайник чая и собрались на боковую… Костер-то догорел.
Толстяк сделал паузу. Главные события в рассказе должны были вот-вот развернуться, и паузу можно было бы принять за актерский прием, рассчитанный на то, чтобы заинтриговать слушателей. Но мне показалось, что тут дело в другом: мы зачастую запоминаем не самый яркий, важный момент события, а какую-то мелочь, деталь. Вот и учитель вспомнил о догорающем костре.
– Да… и тут мы увидели след метеорита. Мы сначала даже решили, что по соседству упал спутник. След оборвался над лесом, и мы ждали удара. А ничего не было. И тогда Паншин сказал, что пойдет посмотрит. Он заявил, что, по его мнению, метеорит упал метрах в пятистах от нас. Я пытался его отговорить. Ну что увидишь в темноте? Но Паншин лишь посмеялся над моими страхами, взял фонарь и ушел. Я уже говорил, что он легок на подъем. Так вот, взял и ушел… А я остался один у костра. Прошло часа полтора. Может, больше. Мне не спалось. Меня беспокоило исчезновение Паншина. Вдруг он заблудился? Вдруг что-нибудь случилось? Наконец я не выдержал и стал его звать. И, представьте себе, через несколько минут он отозвался, вышел к костру и поблагодарил меня за крики, а то он чуть не сбился с пути. Я спросил, нашел ли он метеорит, а он сказал, что получил выгодное предложение, но его не могут долго ждать. Представьте мое удивление, когда он объяснил, что на поляне, недалеко от нас, опустился космический корабль с другой планеты.
Толстяк тяжело вздохнул и умолк. И диссонансом прозвучал деловой вопрос элегантного мужчины:
– С Марса?
– Может быть, с Марса, – согласился толстяк. – Не буду уточнять. Я дал слово Паншину молчать о местонахождении планеты. Вы уж простите, это не играет роли, но я дал слово.
– Как хотите, – произнес его собеседник сухо.
– Извините, – повторил толстяк. – Значит, Паншин объяснил, что корабль срочно улетает, а существа, прилетевшие на нем, предложили Паншину на несколько месяцев отправиться к ним. На их планете он пройдет курс исследований, ибо тамошние ученые хотят познакомиться с человеческим организмом. Затем его привезут обратно.