Знахарка
Шрифт:
Ее обогнала машина. Такси. Даже со своей зарплатой, Ольга могла себе позволить такси только иногда, когда страшно спешила и могла потерять гораздо больше, чем плата по счетчику.
Сейчас был как раз такой случай. Она опаздывала по-настоящему.
Ольга не была теледивой, у нее не было своей передачи, и она не могла позволить роскошь конфликтовать с руководством канала.
Тяня дочь за руку, она подбежала к машине, когда из нее выходила женщина с трехлетней девочкой.
Ольга наклонилась к окошку водителя и спросила:
– Свободны?
– Да. Куда везти?
– Останкино.
– Поехали.
– Подождите немного.
Водитель с готовностью согласился и включил счетчик.
– Бежим скорее, видишь, как повезло, – Ольга потащила за руку Аришу.
И та начала упрямо упираться.
– Мама.
– Ну? – Ольга остановилась, оглянулась на такси. Машина как раз разворачивалась. – Сама добежишь?
– Ты меня не поцеловала.
– Ладно, – Ольга отчужденно, по-уличному, коснулась холодной щечки крашенными губами, но Ариша вытянула губки.
– Сюда.
Ольга коснулась и губок.
– Накрасила?
– Нет. Эта не красит. Все, беги, я посмотрю. Счастливо.
– И тебе.
– Скорее! Я опаздываю.
Ариша взмахнула ручкой и побежала. Бубенчики на ее шапочке подпрыгивали в такт.
Такси остановилось за спиной Ольги, и та повернулась к машине.
Тут сзади нее завизжали тормоза, раздался резкий шум – и водитель такси стал торопливо открывать дверцу со своей стороны.
Как замороженная, Ольга не оборачивалась.
– Смотрите, сзади, – кричал таксист, неуклюже вылезая. – Смотрите! Нет, не смотрите, не надо!
Но Ольга уже поворачивалась. Делала она это бесконечно долго, как во сне.
Синий «БМВ» стоял, упираясь помятым носом в фонарный столб. А на обочине, возле самой калитки лежала, раскинув руки, девочка в розовой курточке.
– Нет!!! – закричал пронзительный женский голос. – Нет!!!!
А Ольга не могла понять, кто это кричит.
Все остальное было, как во сне. Детская комната, чистая и светлая, просто сияла новизной. И запах хвои наполнял ее: вечный, навязчивый и мертвый.
Ольга оставалась замороженной. За это время от нее не услышали и одной связной фразы. Разум женщины был словно не здесь. Конечно она плакала, тихо, без рыданий и слов, держала в руке нервно скомканный платок, вытирала посеревшее, с нездоровыми прожилками, лицо. И никого не замечала вокруг.
Конечно, у нее были друзья, женщины и мужчины, с работы, соседи, старые знакомые, узнавшие о несчастье из СМИ. Как же, в аварии погибла маленькая дочка известного тележурналиста Андрея Гридина – эта новость обошла все газеты.
Люди приходили, уходили, кто-то оставался, кто-то помогал… и тоже уходил потом.
Что-то говорил Андрей. Она даже не слышала, не вникала, не понимала. Чувства ее умерли. Умерла она сама.
Испуганные ее видом люди спешили уйти. Андрей сам сильно переживал гибель дочери, но и он незаметно исчез. Все исчезали, словно бредовый сон.
Ольга не понимала ничего.
Сколько прошло времени? Минуты? Часы? Недели?
Ольга не отдавала себе отчет.
Очнулась она одна, в комнате перед телевизором. Там шел американский фильм, что-то фантастическое. Мальчик-робот хотел стать человеком, чтобы мама полюбила его.
И тут Ольга впервые разрыдалась, горько, в голос.
Проплакала она весь фильм, сначала в кресле, потом лежа ничком – на диване. И горе ее выливалось наружу со слезами.
Ей было плевать, как она выглядит, как живет. В мире существовали только она и тот мальчик на экране, призрачный, не настоящий.
Так она и задремала, вся в слезах и с ноющей болью в сердце.
Когда же она проснулась, то почувствовала, что может и даже должна ехать на работу.
А поднявшись, она впервые за все время взглянула в зеркало.
Нет, она не ужаснулась, а просто и равнодушно взялась за косметичку, делая это скорее по привычке, чем осознанно.
На работе, как всегда, было шумно. Ольга немного опоздала. Ей ничего не сказали. Люди громко разговаривали, но при ее приближении растерянно замолкали. Безносая старуха с косой словно оставила на ней свою тень. Окружающим людям казалось, что они сочувствуют ей и не хотят навязываться, но на самом деле они бежали от нее из страха перед смертью.
Ольга ходила с бумагами, сидела за компьютером, и все-таки она была не здесь, оживляясь лишь временами, словно просыпаясь.
Андрей Гридин вел аналитическую передачу на Первом Канале, говорил о психологии и политике, он был первый, кто сумел объединить две этих темы, а Ольга отвечала у него за подбор материалов.
Она отчужденно листала скрепленную подшивку, когда ее бывший муж вошел в кабинет.
– Привет, милая, – стараясь говорить бодро, начал он. – Я рад, что ты пришла. Я звонил тебе. Но, очевидно, ты…
– Вот данные по губернатору Самары, – не стараясь перебить, а просто не слыша, проговорила Ольга, потому что именно в эту минуту нашла все, что искала. – Тут за два года.
– Спасибо. Я подумал, милая, может нам с тобой вместе поужинать сегодня?
Ольга равнодушно отвернулась, перебирая другие папки.
– Родная моя, давай начнем все с начала. Мы же не чужие друг другу.
Ольга отрицательно покачала головой. У нее получалось плакать без рыданий и вздрагиваний. Слезе просто лились из ее глаз.
Гридин легонько обхватил ее плечи:
– Ну, Оленька…
– Уйди.
Ольга едва произнесла это слово. Губы ее прыгали.
– Олечка, миленькая.