Знак алхимика. Загадка Исаака Ньютона
Шрифт:
В этот момент Ньютон бросил взгляд в мою сторону, словно его слова относились и ко мне.
– Я верю, – продолжал Ньютон, – что мы живем в стране, где глупых людей можно вывести из состояния невежества при помощи советов старших и мудрых, а не посредством жестоких пыток и казней, как это происходит в менее счастливых странах, чем Англия, – например, во Франции.
– Но действительно ли вы, доктор Ньютон, приказали бросить мистера Дефо в тюрьму? – спросил лорд Харли.
– Милорд, а что еще я мог сделать с человеком, которого застал на месте преступления? Он обыскивал мой кабинет в Монетном дворе, где хранится множество секретных бумаг, связанных с перечеканкой.
– Так ли это, сэр? – спросил лорд Харли у Дефо.– Вас арестовали в кабинете доктора Ньютона?
– Да, так, – сказал Дефо.– Но я не рылся в документах Монетного двора.
– А что вы делали в этом кабинете? – осведомился лорд Галифакс.– Ведь вы вошли в него, когда доктор Ньютон и его помощник отсутствовали?
– Я не знал, что они ушли. Мне лишь хотелось поскорее сообщить смотрителю информацию о некоторых чеканщиках.
– Кабинет смотрителя Монетного двора закрыт в наше отсутствие, – заявил Ньютон.– Ни я, ни мой помощник не впускали туда мистера Дефо. Более того, так называемая «важная информация» являлась не чем иным, как ложью, при помощи которой мистер Дефо рассчитывал оправдать свое проникновение в мой кабинет. Готов ли мистер Дефо сейчас назвать имена чеканщиков, о которых он хотел мне рассказать?
– У меня нет имен, – сказал Дефо.– Только подозрения.
– Подозрения, – повторил Ньютон.– Да, у меня тоже есть подозрения, мистер Дефо. И не пытайтесь одурачить их светлостей, как пытались одурачить меня.
– Это вы лжец, а не я, – не сдавался Дефо, решив разыграть свой лучший козырь.– Готовы ли вы на тест-акт в присутствии их светлостей, чтобы доказать, что вы действительно принадлежите англиканской церкви?
Тест-акт от 1673 года требовал, чтобы человек, находящийся на государственной службе, получил святое причастие по обряду англиканской церкви. Я знал, что Ньютон, не веривший в догматы Троицы, никогда не это не согласится, и на миг мне показалось, что все потеряно. Однако Ньютон тяжело вздохнул и опустил голову.
– Я сделаю все, что потребуют от меня их светлости, – сказал он, – даже если мне придется ублажать человека, который осужден за банкротство и сам давно стал сектантом.
– Это правда, мистер Дефо? – спросил милорд Галифакс.– Вы действительно банкрот?
– Да, милорд.
– А вы сами готовы совершить тест-акт?
– Доктор Ньютон ведет безнадежную игру с религией и Всемогущим Богом, – заявил Дефо, а потом опустил голову.– Но я, милорд, на это неспособен.
Убедившись в лицемерности мистера Дефо, их светлости отпустили его, предупредив, чтобы в следующий раз он думал о том, против кого выдвигает обвинения. После этого лорд Галифакс позаботился, чтобы лорд Харли от лица их светлостей принес извинения Ньютону за то, что ему пришлось защищаться от обвинений недостойных людей. Лорд Харли также сказал, что их светлости проводили расследование только в интересах Монетного двора. На этом слушание закончилось.
Когда мы вышли наружу, я искренне поздравил Ньютона и объявил, что и сам испытываю большое облегчение.
– Именно об этом Аристотель пишет в «Поэтике», – сказал я.– Заговор есть сердце трагедии. Этот заговор мог привести к тому, что вам пришлось бы покинуть свой пост. Или к чему-то еще худшему.
– Но этого не случилось, и во многом благодаря вашему усердию, позволившему нам узнать подноготную мистера Дефо, – заметил Ньютон.– Мистер Фатио тоже мне очень помог. Именно Фатио написал своим друзьям на континенте о графе Гаэтано. Но, откровенно говоря, мои враги плохо подготовились к слушаниям. Иначе мне было бы труднее одержать победу.
Я покачал головой.
– Только подумать, как ужасно все это могло закончиться. Вам следует немедленно вернуться домой.
– Почему?
– Ваша племянница, мисс Бартон, наверняка беспокоится об исходе слушаний, не так ли?
Однако мысли Ньютона были уже совсем о другом.
– Все эти события лишь отвлекли меня от главного, – сказал он.– От расшифровки проклятых посланий. Я уже столько времени ломаю над ними голову, но у меня ничего не получается.
В течение следующих нескольких недель Ньютон продолжал работать над шифром, и я решился предложить ему обратиться за помощью к доктору Уоллису из Оксфорда. Но Ньютон ответил на мое предложение презрительными насмешками.
– Попросить о помощи Уоллиса? – поглаживая кота, спросил он, словно не верил своим ушам.– Уж лучше я прислушаюсь к советам Мельхиора. Одно дело – взять у человека книги, и совсем другое – воспользоваться его мозгами. Прийти к нему с шляпой в руках и признаться, что я спасовал перед шифром? Он постарается перевернуть небо и землю, чтобы сделать то, что оказалось не под силу мне. И, проделав свою работу, заявит об этом всему миру. Его рассказам не будет конца. Уж лучше сразу воткнуть шило себе в бок, чем дать ему повод изводить меня.
Ньютон сердито покачал головой.
– Впрочем, ваше упоминание о докторе Уоллисе заставит меня продумать новый подход к решению задачи. Нет, я не похож на жалкого знатока арифметики, который может пользоваться тем, чему его научили, но стоит ему сделать ошибку, как он приходит в уныние и опускает руки; а уж если он сталкивается с чем-то новым, то шансов на успех и совсем нет. Да, вы придали мне сил, видит Бог, так оно и есть: нужно довести все случаи до конца, иначе я никогда не смогу успокоиться.
Я заметил: чем человек умнее, тем полнее его уверенность в том, что он способен решить задачу, которая не под силу другим. Это лишь подтверждает теорию Платона, что знание предполагает истинную веру, но идет гораздо дальше.
После этого я ни разу не видел Ньютона без свинцового карандаша и бумаги, исписанной буквами и алгебраическими формулами, при помощи которых он пытался разобраться в шифре. Иногда я даже забывал, что он продолжает исполнять свои основные обязанности. Но я хорошо помню момент, когда Ньютон наконец разгадал шифр.
Неожиданно появились слухи о том, что мир с Францией уже почти подписан. Переговоры шли с мая, в голландском городе Рисвике. Это было хорошее известие, поскольку флот стоял на якоре в Торбее и находился в ужасном состоянии из-за нехватки провизии и недостатка хороших денег. Мой брат Чарльз даже сказал, что нам пришлось занять денег у голландцев, чтобы расплатиться с английскими матросами, а в таких случаях мир является лучшим решением проблемы.
Наступило 27 августа 1697 года, и я до сих пор помню, как Ньютон не обратил ни малейшего внимания на мои слова о скором заключении мира, а торжествующе заявил, что ему удалось расшифровать все письма, которые имеют прямое отношение к нашему расследованию.