Знак алхимика. Загадка Исаака Ньютона
Шрифт:
Дело принимало крайне неприятный оборот, и, хотя я не думал, что их светлости прикажут казнить Ньютона, они вполне могли выставить его у позорного столба, что привело бы к тому же результату, поскольку жители Лондона не любили Ньютона из-за того, что он преследовал чеканщиков. Многих из тех, кого выставляли у позорного столба, толпа забивала камнями до смерти. Заключенные боялись позорного столба больше, чем штрафов и длительного тюремного заключения.
Сначала я хотел позвать врача, чтобы он дал Ньютону какое-нибудь средство, которое позволило бы ему предстать перед их светлостями и достойно ответить на все вопросы. Но потом я сообразил, что визит врача лишь приведет к распространению слухов о состоянии ума Ньютона. Если он перенес удар, то никакой врач ему не поможет, не говоря уже о встрече с их светлостями. Но если, как я надеялся, его состояние носит временный характер, то он не поблагодарит меня за то, что я привлек врача.
Ньютон всегда недолюбливал врачей, предпочитая лечиться самостоятельно в тех редких случаях, когда заболевал. Кроме того, у него и прежде бывали случаи нервного расстройства, после которых он, по его собственным словам, быстро приходил в себя. Вот почему я надеялся, что выбрал правильный образ действий. Я принес из дома одеяла и подушки и постарался устроить Ньютона поудобнее, после чего вышел поговорить с его кучером.
Мистера Уостона я нашел неподалеку от Львиной башни.
– Мистер Уостон, как себя чувствовал доктор Ньютон, когда вы привезли его сюда утром?
– Он выглядел как обычно, мистер Эллис.
– Доктор заболел, – сказал я.– Какой-то приступ или удар. Я не знаю, как это описать, но он не похож на себя, если можно так выразиться. Пожалуй, вам стоит привезти мисс Бартон. Но постарайтесь не пугать ее понапрасну. Ей незачем волноваться по дороге сюда. Лучше всего сказать, что дядя хочет, чтобы она приехала в его кабинет в Тауэре, а здесь она увидит все собственными глазами.
– Может, привезти врача, мистер Эллис?
– Пока нет, мистер Уостон. Сначала мисс Бартон.
Через час мисс Бартон вошла в кабинет Ньютона и холодно поздоровалась со мной, а затем, увидев, в каком состоянии находится ее дядя, резко спросила, почему я до сих пор не вызвал врача.
– Мисс Бартон, – сказал я.– Если вы позволите мне объясниться, то я скажу, что вызов врача положит начало слухам о состоянии разума доктора Ньютона. Если он перенес апоплексический удар, то врач ему не поможет, не говоря уже об их светлостях. Но если его состояние носит временный характер, то он не скажет нам спасибо, если здесь появится врач.
Она кивнула.
– Пожалуй, вы правы. Но почему вы упомянули их светлостей? У моего дяди какие-то дела с ними?
Я показал ей письмо, которое было зажато в руке Ньютона, и это вызвало неожиданную вспышку ненависти, направленную на меня.
– Вы гнусный и достойный презрения пес, – с горечью сказала она.– Я вижу, что здесь не обошлось без вашего атеистического вмешательства, мистер Эллис. Не сомневаюсь, что именно ваши рассказы о взглядах моего дядюшки привели к тому, что их светлости обратили на него свои гневные взоры.
– Вы очень далеки от истины, мисс Бартон. Что бы вы обо мне ни думали, я очень многим обязан доктору Ньютону и ни при каких обстоятельствах не стал бы подвергать риску его репутацию. Но даже если бы то, в чем вы меня обвиняете, было правдой, этим ему сейчас не поможешь.
– Что вы предлагаете, сэр? – холодно спросила она.
– Как-то раз ваш дядя упоминал, что у него уже было нервное расстройство, – сказал я.
– Да, это так. Его всегда ужасно возмущало, что мистер Гюйгенс распространял слухи о том, будто разум моего дядя потерян для науки. Ньютон очень гордый человек и не любит, когда о нем говорят.
– Да, вы правы, мисс Бартон. Он не любит, когда в его дела вмешиваются посторонние. Он вообще человек закрытый.– И я добавил с особым ударением: – Так что мне трудно представить человека, который мог бы сказать, что он хорошо знает доктора Ньютона.
– Я знаю своего дядю, сэр.
– Хорошо. Тогда постарайтесь вспомнить, что произошло во время предыдущего приступа. Что-нибудь делалось для того, чтобы ускорить выздоровление?
Она покачала головой.
– Нет? Тогда я считаю, что нам тоже ничего не следует предпринимать. Пусть великий ум исцелит себя сам. А до тех пор мы должны сделать все, чтобы ему было тепло и уютно.
Постепенно мисс Бартон начала понимать, что мое предложение вполне разумно, и постаралась положить подушки и одеяла так, чтобы Ньютону было удобнее.
Мисс Бартон и прежде бывала в Тауэре – на Монетном дворе, в Управлении артиллерийского снабжения и королевском зверинце – но это было в мое отсутствие. Мы почти не разговаривали, поскольку не знали, может ли Ньютон нас слышать. В результате мы сидели, словно две статуи, наблюдали за ним и ждали каких-нибудь изменений. Это была нелегкая ситуация: Ньютон, почти мертвец, но все же могущий видеть и слышать все, что происходит в комнате, только не способный шевелиться и говорить, – и мы двое, полные сладких и таких горьких воспоминаний.
– Что его ждет, если их светлости решат, что он еретик? – спросила мисс Бартон.
– Боюсь, он лишится своего высокого положения и должности, – ответил я.– Кроме того, его могут обвинить в богохульстве, поставить у позорного столба, а затем заключить в тюрьму.
– Он не переживет позорного столба, – прошептала мисс Бартон.
– Согласен с вами, – кивнул я.– А для того, чтобы он мог достойно ответить на все обвинения, ему необходимо вернуть разум.
– Мы должны молиться за его выздоровление, – упрямо сказала мисс Бартон.
– Я уверен, что ваши молитвы будут услышаны, мисс Бартон, – запинаясь, проговорил я.
Она тут же встала со стула и опустилась на колени.
– Вы не станете молиться со мной? – спросила она.– Ради его спасения?
– Я готов, – ответил я, хотя мне совсем не хотелось молиться.
Опустившись на колени рядом с ней, я сложил руки и закрыл глаза. В течение четверти часа мисс Бартон что-то страстно бормотала себе под нос. Я молчал и лишь надеялся, что любовь в моем сердце эхом отзовется в ее молитвах.