Знак Бесконечности
Шрифт:
–– А смелости вам не занимать.
–– А вам опыта и силы… к чему лгать, милорд? Я люблю вас…и хочу. Сейчас, а не завтра. Потому что боюсь, что его не будет. И шанса вернуть эти мгновения, повторить и минуту этой ночи. Жизнь отчего-то преподносит мне лишь злые подарки.
–– Вы умеете уговаривать, –– с иронией заметил Годфрид и уточнил, что бы развязать себе руки. –– Но как же ваш…жених?
–– Жених? –– удивилась Саша. –– Это вы и есть.
–– А…Макс?
–– Вы и есть –– Макс, Годфрид.
Герцог непонимающе нахмурился:
–– Объяснитесь.
–– Я живу в 21 веке. Это очень далекое будущее…
––
–– Да. Я поняла. Так вот, Макс –– это вы. Он живет напротив меня и имеет те же черты и характера, и лица. Меж вами нет разницы, словно меж близнецами. Он так же, как вы –– воин. Обаятелен, силен, проницателен, немного насмешлив, но …более молчалив. Наверное, он ваша реинкарнация.
–– Подождите, миледи: я –– Годфрид.…Что такое реинкарнация?
–– Перевоплощение. Душа умирает, чтоб родиться вновь. Вы и Максим –– одно и тоже.
–– Вы говорите загадками…
–– У вас научилась, милорд, и у вашей родственницы.
–– А это еще кто?–– озадачился Мороган.
–– Морхара. Разве вы не знали?
Герцог замер –– ничего себе новости! Так вот в чем дело! О-о-о…Хорошо, он попытается свыкнуться с этой мыслью, и с тем, что его жена родилась намного столетий позже, и с тем, что они уже встретились с ней там. Вот только как бы это все сложить и удержать в голове?
–– Пыф-ф!
Саша рассмеялась обрадованная, что он так легко все принял и безоговорочно поверил.
–– Н-да, миледи…вы умеете заинтересовать мужчину. Я нахожусь в некотором замешательстве по поводу услышанного, но обещаю обдумать новости и привыкнуть к…Один, помоги! Боюсь без вас мне не справиться. Придется вам остаться и занять место герцогини и моей жены. Я хочу продолжения рассказа, но! –– Мороган предупреждающе выставил палец. –– На сегодня хватит.
–– Понимаю, –– улыбнулась Саша. Она пребывала в той же растерянности несколько месяцев назад. Надо же, как летит время!
Герцог с улыбкой подхватил ее и, уложив на спину, навис, всматриваясь в прекрасное лицо:
–– Значит я Максим? –– спросил тихо.
–– Ага, Максим Мороган.
–– Что ж, считайте как вам угодно, теперь это не имеет значение –– вы останетесь со мной. Будете принадлежать мне, а не ему.
–– Вы ревнуете к себе самому! –– рассмеялась Саша.–– Это забавно!
–– Смейтесь, колдунья, смейтесь, –– Мороган нежно прикоснулся к ее губам, отвел в сторону край простыни, обнажая вожделенное тело, и принялся искусно ласкать его, наслаждаясь каждым мгновением, каждой клеточкой подаренного ему чуда.
Саша, совершенно измотанная, лежала на груди герцога крепко прижатая к его телу сильными руками. Он словно боялся, что она исчезнет или не верил, что принадлежит ему. Уже вся, без остатка. Он слушал ее дыхание и думал о том, что теперь значительно обязан ведьме. И думал как уберечь свою жену от козней своей новоявленной родственницы, подозрительных взглядов и вездесущей церкви.
Саша же думала о том, что в книгах все врут: при первом совокуплении не поют птицы и не цветут цветы, и мир не наполняется светом, и нет никакого ‘Ой’, а потом долгого и страстного’ А-а-а’. И сразу –– оргазм, а через час вновь –– иди сюда. Ерунда. Ложь. Все наоборот. Акт дефлорации до жути болезнен и длится бесконечно долго, и хочется не прижаться к телу любимого, а оттолкнуть, взбрыкнуть, как взбесившейся лошади, и долго, нудно кричать на грубияна и садиста. Как она выдержала? Как осталась жива? И какая мазохистка захочет это повторить?
Хотя, нет, он далеко не грубиян, это она нервная. А Годфрид очень нежный мужчина... Пожалуй, дней через пять она сможет воспринять его более адекватно, и допустит повторение…ну, или послезавтра… Ах, какой он сильный, и прекрасный –– тело так и манит –– дотронься, а под пальцами упругий бархат кожи, теплый…
Да, пожалуй повторить можно и завтра.
В дверь стучали. Мороган приоткрыл глаз и сообразил, что заснул, не заметив того и не желая. Покосился в окно –– светает. Действительно –– пора. Он нехотя вылез из-под одеяла, стараясь не потревожить малышку, бережно укрыл ее и открыл дверь. На пороге возник Вордан. И вид герцога привел его в изумление, а мирно сопящей в его постели герцогини –– одарил немотой. Нет, вид обнаженного мужчины его не удивил, а вот умиротворенность и удовлетворенность –– да. И отсутствие признаков погрома в комнате, и безоблачная атмосфера. И живая женщина, бережно укрытая одеялом и обложенная подушками для ее удобства.
Может, он что-то не понял?
И он, и Уорвик, и Родерик, и даже Арвик были уверены, что Мороган отделает свою женушку так, что та больше не сможет ни ходить, ни стоять, и жить будет ровно столько, сколько он ей отмерил. А судя по его лицу, когда он волок ее в свои покои –– не дольше утра.
–– Э-э-э, –– озаботился мужчина, осмелившись озвучить вопрос, но герцог не дал –– приложил палец к губам и указал на женщину –– тихо, разбудишь. Начал одеваться, стараясь не производить и шороха, не то что –– шума.
Вордан лишь хлопал ресницами: а что оставалось?
Когда они покинули спальню, герцог спокойно приказал:
–– Выстави охрану и проследи, чтоб госпожу не беспокоили. Пусть Майла приготовит ее вещи. С сегодняшнего дня герцогиня будет спать в моей спальне.
Вордан шумно вздохнул и осмелился открыть рот, чтоб озвучить свои сомнения, но Мороган тут же ему закрыл его, кинув через плечо:
–– Обеспечь ей охрану. Упадет хоть волос с головы –– полетит твоя, –– быстро спустился вниз по лестнице.
Арвик Анштайм имел плачевный вид и вызывал не желание воздать должное за боевые заслуги прошедшей ночи, а послать за лекарем и бочонком крепкого вина. Но Мороган не привык спускать оскорбления, тем более нанесенные ему в его собственном доме. Тем более его женщине. Оттого спрятал усмешку и кивнул Уорвику –– готовь мечи, и Аривику кинул:
–– Идемте, Анштайм, и выясним отношения как мужчины.
Тот нехотя поднялся и с тоской в глазах поплелся за хозяином замка: боец из него и в других обстоятельствах был посредственный, а в таком, изрядно потрепанном –– тем более. Но Мороган недаром носил прозвище Кельтский вепрь: ни жалости, ни снисхождения ждать не приходилось.