Знак даосов

Шубникова Лариса

Ее слушали молча, не перебивая. А затем:

– Нора, ты солгала? Игорь украл. Почему ты не сообщила об этом? – Юрий Асторович не давил голосом, просто интересовался.

– Пап, ты рассказывал, как тяжело жить в детском доме. Он просто хотел шоколадку. А сегодня он пришел, чтобы извиниться.

– За что? – Вопрос был задан сразу тремя голосами!

– За то, что не может вернуть долг. Сказал, что ему не нужны…эти…подачки. Вот. И рассказал, что такое подачки. Только я сказала, чтобы не отдавал денежки. Ой! Папа! Уже семь вечера!

Нора подскочила с дивана и бросилась к окну. Распахнула его широко и засияла улыбкой.

– Папочка, это для тебя. Вот…сейчас…Минуточку. Вот …

С улицы, из сквера, послышался звук струн гитары, а вслед за этим песня группы «ДДТ».

Песню выслушали молча. Нора смотрела в окошко и улыбалась. Послышался голос Игоря:

– Специально для козявки Норы!

После этих слов девчушка запрыгала радостно.

– Папа, это тебе. Нечестно, что мама и тётя Анечка выиграли, а ты нет. Вот эта…ДДТ.

Трое взрослых замерли, наблюдая искреннюю радость обожаемой Норы, не в силах возражать, говорить, ругать и увещевать.

– Нора, присядь. Спасибо за подарок, детка. – Юрий Асторович дождался, пока дочь вернется на диванчик. – Я расскажу тебе кое-что об Игоре. Если уж ты настолько взрослая, что выбираешь себе друзей постарше, то должна знать. Детка, Игорь хулиган, хуже того, он несколько раз избивал людей. И не просто так, а очень сильно. Его знают в детской комнате милиции. Ты понимаешь, что такое – детская комната милиции? Хорошо. Еще он постоянно ворует. Собственно, если он будет вести себя так же, как и сейчас, то его отправят в колонию для несовершеннолетних.

Каково же было удивление судьи Штейнера, когда Нора принялась защищать Мелехова!

– Папочка, Игорь просто так никого не обижает. Я уверена….я точно уверена! Он очень умный и очень сильный! Он меня защищал. Папочка, сделай так, чтобы его не отправляли в колонию. – Нора зарыдала так громко и сильно, что пришлось ее утешать.

Ида не в силах видеть такие вот слёзы, решила задать вопрос.

– Норочка, ты защищаешь его потому, что он защитил тебя?

– Нет, мамочка. Он не такой…Он… У него глаза добрые! Он улыбается так весело. Он совсем не хулиган. То есть….я не знаю. Он хороший, верь мне. – Девочка бросилась обнимать маму.

– Детка, он тебя не обидел? – Анна присела рядом и решила задать свой вопрос. – Он не брал у тебя ничего? Денежки или вещи?

– Аня! – Юрий Асторович укоризненно покачал головой. – Прекрати. Что ты, в самом деле?

– Доченька, я тебе верю. Не плачь, родная. Пойдем и поболтаем у тебя в комнате. – Ида унесла ребенка.

Анна и Юра помолчали, а потом решили, что для всех будет лучше, если Нору отвезти на все лето на дачу.

Глава 4

– Игорь спой еще, а? Пожалуйста.

Симпатичная Наташа Корзун сияла улыбкой. Ребята из интерната оккупировали скамью, весело болтали, смеялись. Поздний майский вечер радовал теплом и запахами свежей листвы. В сквере зажглись фонари, замерцали сквозь ажурную листву, придав романтики и загадочности всем и вся.

– Достал орать, Мелехов. – Толя Шенкер с некоторой завистью смотрел на гитару. – Вечно одно и то же.

– Сам пой, Шенкер. – Игорь поднялся со скамьи. – А, точно. Ты же не умеешь.

– Довыпендриваешься, Мелех. Забыл, кто тебе лицо раскрасил недавно? – Толя тоже подскочил.

– Ага, помню. А еще помню, гнида, что ребро тебе сломал. Повторить?

Неизвестно чем бы все закончилось, если бы не громкий детский вскрик с соседней аллеи и в нём Игорёк моментально опознал голос Норы Штейнер. Он сам не понял как, но был уверен, что пищит малявка.

Рванул на голос прямо с гитарой. Сиганул через кусты, продрался сквозь заросли и выскочил на асфальтовую дорожку. И увидел страшное…. То самое, о чем помнил с детства…

Нора и ее отец стояли под фонарем, напротив них здоровый мужик с ножом в руках.

– Штейнер, тварь! Гнидоса ушлая! Ты сына моего…..на пять лет. За что, сука?! Убью!!

Игорь видел, что мужик пьян до такой степени, когда человек уже ничем не отличается от животного. Вот еще мгновение и он попрёт танком на Нору и ее отца, пырнёт ножом, а утром ничего и не вспомнит.

– Не надо! – Малая вывернулась из-под руки отца, встала прямо на пути очумевшего мужика, вытянулась в струнку и раскинула руки, защищая.

Мужик рванул, рванул и Игорь. Секунда и удар гитарой по голове дюжего пьяницы! Инструмент в щепы. Мелехов не помнил, что было дальше, он просто бил. Сильно, люто, страшно. Опомнился уже тогда, когда почувствовал – кто-то повис на его руке. Очень маленький, тёплый.

– Игорь, не надо!
– Нора рыдала. – Пожалуйста.

Глаза такие синие, огромные, как у Лены…

Мелехов тряхнул головой, наклонился к Норе.

– Козявка, цела? Не задело тебя? Дурка! Куда полезла, а?!

Обхватил маленькое тельце, поднял на руки и к себе прижал. Девочка сопела слезливо прямо ему в ухо. Было щекотно, но как-то правильно.

А уже потом услышал сирену милице йской машины. Кто-то из редких прохожих догадался вызвать, вероятно.

– Держи Нору, не отпускай. – Судья Штейнер скомандовал Мелехову. – Отойди подальше. Ждите. Я скоро.

Игорь прижал девочку крепче и отошел под липы, туда, где было меньше света. Половину часа он с Норой на руках наблюдал за тем, как судья разбирался с властями, как мужик очухался, и его впихнули в кандей*. Потом все разошлись, разъехались, и наступила тишина.

От автора: Кандей – (жарг.) помещение в спецавтомобиле для задержанных.

Судья подошел к Игорьку и Норе, сказал тихо:

– За мной иди, – сказал он Игорю, а потом обратился к дочке. – Нора, все уже кончилось. Не нужно плакать и бояться. Иди ко мне.

– Папа, я не боюсь. Игорь же тут. – Обняла за шею парня. – Я с ним пойду.

Мелехов и Штейнер помолчали, переглянулись и решили идти так, как сложилось. А что еще оставалось делать?

Минут через десять все трое были у подъезда дома Штейнеров. Игорёк с Норой на руках и судья – бледный, собранный.