Знак «фэн» на бамбуке
Шрифт:
– Во второй раз юнцы, едва надевшие шапку совершеннолетия, спасают обстрелянного стрелами воина от верной смерти. Ванлу из воды меня вытащил, Мисян от разбойника уберёг, – сказал Чжу Юаньчжан и с удовольствием посмотрел на стоявших близко от входа юношей.
– Разве мы достойны похвалы господина командующего? Любой на нашем месте поступил бы так же, – Ванлу и Мисян покраснели от смущения и низко поклонились.
– Поступок Ванлу доказывает преданность и отвагу, но не вызывает удивления, – подхватил Ли Си. – Ванлу – воин и действовал, как положено воину. Другое дело, когда воинскую доблесть проявляет юный актёр.
– Помните, господин командующий, ведь это Мисян со своим приёмным отцом взяли в плен Чэнь Есяна. И вот сегодня мы снова хвалим его! – воскликнул Сюй Да.
Простодушному Сюй Да часто случалось произносить что-нибудь невпопад. Для чего вспомнил он имя, которое всем хотелось забыть? Лицо командующего помрачнело, брови сдвинулись.
– Наступит день, когда погибнет последний предатель, а те, кто не жалел ни сил, ни самой жизни ради спасения Поднебесной, получат высокие должности и насладятся богатством и знатностью, – проговорил Чжу Юаньчжан. [12]
12
Когда Чжу Юаньчжан стал императором, его военачальники и советники получили высокие должности при дворе. Но впоследствии всех, в том числе и Сюй Да, Чжу Юаньчжан заподозрил в покушении на его власть, и бывшие соратники приговорены были к смерти. Избежал казни один Тан Хэ, вовремя отстранившийся от дел.
Полог шатра отодвинулся, в проёме появился воин с копьём.
– В лагерь пришёл человек, одетый бедно, по-городскому.
– Из-за него ты решил обеспокоить нас?
– Простите, пожалуйста, господин командующий. Говорит, что дело у него поспешное к вашему оруженосцу. Его учитель какой-то послал.
При слове «учитель» Ванлу бросил на командующего просительный взгляд, в котором без труда угадывалось нетерпение.
– Ступай, – кивнул головой Чжу Юаньчжан.
Ванлу стрелой вылетел из шатра. Отсутствовал он недолго. Вернувшись, взволнованно доложил:
– Своего имени посыльный не называет, но направил его досточтимый учитель с важным донесением насчёт штурма Цзицина.
– Посыльный письмо принёс от почтенного предсказателя? – спросил Чжу Юаньчжан.
– На словах велено передать.
– Как же ты проверил, что от учителя, а не лазутчик вражий?
– Посыльный слова особые проговорил. Никто, кроме учителя, об этом не знает.
– Хорошо, пусть войдёт.
Воин с копьём впустил в шатёр человека лет тридцати, одетого в тёмную кофту и поношенные штаны, стянутые у щиколоток тесёмками. Ноги были обуты в верёвочные туфли. Голову прикрывала матерчатая повязка. Вошедший остановился у входа и принялся отбивать поклоны.
– Как твоё имя? – спросил Чжу Юаньчжан.
– Прошу вашу милость называть меня подметальщиком улиц.
– Если ты настолько осторожен, что не хочешь открыть своё имя, как же ты взялся выполнить опасное поручение?
– Достояние бедняка – его дети. Мой старший сын опасно заболел, и мы с женой уже не надеялись, что он поправится. Но пришёл врачеватель и спас сына от смерти, даже не взяв денег за лечение. Разве я не обязан отплатить добром за добро?
– Ты говоришь, как достойный и благородный человек. Передай слово в слово, что сказал тебе врачеватель.
– Врачеватель вывел меня из Цзицина потайным ходом.
При этих словах все, кто находился в шатре, вскочили со скамеек и кресел и придвинулись ближе.
– Продолжай, – остановил нетерпеливых Чжу Юаньчжан.
– Мне было велено явиться к вам в лагерь и доложить вашей милости вот что. – Посыльный поднял глаза к холщовому своду, припоминая заученное. – «Штурм надо начать в первый день третьей луны. В городе к этому времени многое будет подготовлено. Чтобы обеспечить успех, сто человек должны ночью проникнуть через потайной ход в квартал фарфористов, перебить стражу и открыть ворота, выходящие на Янцзы». Потайной ход я укажу, – добавил посыльный от себя.
– Кто может поручиться, что нас не заманивают в ловушку? – спросил осторожный Тан Хэ.
– В проходе под башней будет ждать господин врачеватель. У него и ключ от решётки. Кузнец по отпечатку из воска сделал.
– Звучит убедительно, – проговорил Чжу Юаньчжан. – Награду получишь после того, как доставишь на место указанных сто человек, а сейчас ступай отдохни. Проводи посыльного в палатку и вели, чтобы как следует накормили, – кивнул Чжу Юаньчжан воину.
Посыльный и воин ушли.
На столе тотчас расстелили план города, и военачальники сгрудились вокруг свитка.
– Возможность проникнуть в квартал фарфористов окажет нам не слишком большую помощь, – с сомнением покачал головой Тан Хэ. – Квартал отделён от города такой же неприступной стеной, как и все остальные внешние стены.
– С той только разницей, что стражу ворот, выходящих в квартал фарфористов, мы застанем врасплох. Никто не будет ждать нападения изнутри квартала, – возразил Ли Си.
– Преимущество бесспорное, – согласился Чжу Юаньчжан, – но и невеликое, в этом Тан Хэ прав.
Наступило молчание.
– Простите, что осмеливаюсь говорить в присутствии самого господина командующего и прославленных военачальников, но, если вы возьмёте меня с собой, я постараюсь сделать так, чтобы стража сама открыла внутренние ворота в город, – тихо, почти шёпотом проговорил Мисян.
Все с удивлением обернулись к стоявшим у входа юношам.
– Как вы посмели остаться? – гневно спросил Чжу Юаньчжан. – Ступайте прочь, когда понадобитесь – позову.
Ванлу и Мисян выскочили из шатра и уселись в тени, под ближней сосной.
– Смотри, что принёс посыльный, – сказал Ванлу. Он вытащил из рукава лист бумаги, сложенный плотной гармошкой, и растянул на коленях.
Лист оказался написанной тушью картиной. Тянулся к небу стройный бамбук в молодых побегах. Узкие листья трепетали под ветром, переворачивались и подставляли свету то одну, то другую сторону. Пустое поле справа было оставлено для надписи. Но весь текст составлял единственный иероглиф – красиво и чётко выведенный иероглиф «фэн».
– Послание от Третьего! – воскликнул Мисян.