Знак Гильдии
Шрифт:
– Были мы тут! – охнул Порченый.
– Ну и что? – урезонил Сарх перетрусивших спутников. – Выходит, были мы здесь. Коридор кольцом завернулся, только и всего. На развилке свернем в другой проход. А лапа и была такая, это вы напутали. Ну, что трясетесь, словно земляную пыхтелку увидели?
– Я не напутал, – негромко сказал низенький пират, но его никто не стал слушать. Все бодро двинулись вперед... ну, более-менее бодро.
На развилке Сарх уверенно указал направление. И действительно, маленький отряд вырвался из «кольца»: за поворотом коридор расширился, превратился в небольшой зал.
Такие же голые, как и в коридоре, стены. Такой же булыжный пол. Только на стене рядом со входом – факел в железном гнезде.
Горящий факел.
Путники в смятении переглянулись. Чья рука разожгла огонь? Кто вставил факел в скобу? И к чьему приходу такие приготовления?
– Спокойно, трусы! – сквозь зубы сказал Сарх. – Выход в той стене!
Он вышел на середину зала, звонко пристукивая каблуками по булыжнику. Остальные задержались, разглядывая факел.
– А чего мы ушами хлопаем? – бухнул вдруг Пень. – Нам же огонь во как нужен!
И протянул руку к факелу.
Звериным прыжком Нургидан бросился наперехват, повис на руке пирата:
– Нельзя! Не трогай! Атаман, куда смотришь?
Пень, оскорбившись, отшвырнул подростка чуть ли не на середину зала. Тут же в плечи рыжего пирата вцепился Варрах, крича что-то по-наррабански.
– Пень, сдурел? – обернулся Сарх. – Пополам порву! Быстро отсюда!
Помощник, ворча, повиновался. Остальные тоже поспешили покинуть зал.
За первым поворотом возмущенный Пень остановился:
– Атаман, чего они? Сбесились?
– Тебе же было сказано – ничего не трогать! – свирепо выдохнул Сарх.
– Так то про сундук с золотом, а не про факел!
– А ты видел, – сухо спросил Варрах, – что пламя не поднималось от факела, а висело над ним?
– А ты видел, – в тон Варраху подхватил юный проводник, – что сквозняк дул в одну сторону, а пламя тянуло в другую?
– Где Краюха? – вмешался атаман.
Нургидан не сразу понял, что Краюхой прозывался невысокий пират, незаметно державшийся в их компании. А они и не заметили исчезновения своего спутника.
Быстро оглядев остальных, капитан резко спросил:
– Варрах, даи хен гидан?
Парнишка-проводник встрепенулся. Слово «гидан» – «арбалет» – пришло в наррабанский из его родного языка. Поэтому он понял, почему смуглый Варрах с недоумением и страхом уставился на свои опустевшие руки.
Сарх пролаял еще несколько слов – это явно был приказ. Варрах неохотно подчинился: медленно поплелся за поворот.
И почти сразу вернулся. На физиономии наррабанца было написано, что его можно убить на этом месте, но он не возвратится в зал. Ни за арбалетом, ни за короной Светоча, ни за всеми сокровищами мира.
– Уходим! – приказал он не хуже Сарха. Все подчинились, даже сгорающий от любопытства Нургидан. Они поспешно миновали две развилки, выбирая направление наугад – лишь бы скорее оставить позади то, что так ужаснуло Варраха.
Внезапно идущий впереди Пень выругался и остановился. Все уставились на лежащее у стены тело в грубой матросской куртке и холщовых штанах, измазанных смолой.
Краюха, их молчаливый спутник! Теперь ему уже никогда не разговориться: три страшные борозды пропахали горло и грудь.
А на стене над трупом – грубый, глубоко врезанный в камень рисунок: похожая на ворону птица, с угрозой выбросившая в сторону людей лапу со сжатыми когтями.
В молчании стояли путники над телом. Проклятый «замок» навалился на незваных гостей всеми своими запахами, тенями, невнятными звуками, что доносились то ли из соседних коридоров, то ли из толщи камня.
Затем все медленно двинулись дальше. Ножи плясали в дрожащих руках пиратов.
Но есть вещи, которые остаются неизменными даже в самом искаженном мире. Например, погребальный костер. Нургидан с детства усвоил, что любой человек должен закончить свой путь в чистом пламени. Даже раб. Даже преступник. Иначе душа не найдет путь в Бездну, будет в вечных муках скитаться меж мирами.
Поэтому мальчик, не обращая внимания на наррабанцев – что они понимают, дикари заморские! – тронул за рукав рыжего пирата и спросил с несвойственной ему робостью:
– А костер?
Пень повернул к нему лицо, на котором застыла ухмылка... нет, гримаса боли – он чувствовал то же, что и Нургидан! И ответил с горькой издевкой:
– Костер? Ага, сейчас. Я соберу дрова, а ты сгоняй за факелом.
Подросток сглотнул слюну, ставшую горькой, и промолчал.
– Стойте! – воскликнул вдруг Сарх. – А эхо... от шагов эхо... где?
Только тут до людей дошло, что они идут в гнетущей вязкой тишине.
Все разом остановились. Затем Сарх с силой опустил каблук на камень.
Тишина. Как будто он ступил на облако.
Еще шаг, еще... Остальные двинулись следом. Сначала в тоскливом, недоуменном, испуганном безмолвии. Потом начали перебрасываться короткими фразами – о чем угодно, лишь бы не оглушала страшная тишь.
Внезапно раздался радостный голос Нургидана:
– Я вспомнил! Здесь! Скоро выход!
Все недоверчиво обернулись к нему.
– Здесь! Учитель велел сбросить шкуру – ту, хрустальную! Вот и знак на стене – такая елочка...
– Во-во, елочка, – проворчал рыжий пират. – Как раз для нас...
Никто из путников не обратил внимания на его мрачное бормотание.
– И запахи другие! – гордо сообщил Нургидан. – Пахнет водой, листвой и чем-то сладким... – Тут голос его изменился, лицо стало озабоченным. – Сладким... да... А ну-ка, все за мной – и осторожно! Держать ножи наготове!
Ему показалось, что Шенги встал рядом, положил руку ему на плечо. И мальчика не удивило, что пираты беспрекословно повиновались приказу.