Знак небес
Шрифт:
Он еще раз оглянулся по сторонам и медленно потащил меч из ножен.
И заключите безбожный князь Константин Резанский уговор с диаволом, продаша ему душу свою черную. И возжелаша он погубити воинство христово, кое прислали в человеколюбии своем братья князья Юрий да Ярослав, дабы освободити люд резанский от оного насильника и душителя.
И возгорелся огнь смрадный из самих пещер адовых пред воинством сим, и обуяша дымвонький шатры князей славных Юрия да Ярослава и тако же и бояр их верных, и дружины их.
Побиты были все, токмо едину князю Ярославу за праведные дела жизнь дарована бысть. Возопиша в то лето во градах многих на Руси люди, рыдаша горька по праведникам
И возгорелся в нощи крест огнен пред воями Константина, и бысть оный будто знак с небес, несущий князю в дар славу, победу и благословенье. И хошь ратников резанских числом бысть вчетверо помене, нежели ворогов, но с божией помощью побита они их. Простой же люд Константин велеша щадити всяко, бо ведал, яко те не по своей воле, но по понуждению шли и в грехе неповинны.
Описываемые события второй по счету битвы под Коломной, пожалуй, наиболее загадочны. Остается только предположить, что некое небесное явление, чрезвычайно похожее своей формой на крест, действительно возникло в ту ночь на небе и светилось за спинами рязанцев, вселяя непреодолимый ужас и панику в стане их врагов. Но с этим атмосферным явлением проще, а вот что за огонь обуял шатры владимирских князей, причем практически одновременно, – остается лишь строить догадки.
Я предполагаю, что это был, скорее всего, так называемый «греческий огонь». Попал же он к Константину благодаря отцу Николаю, выезжавшему для получения епископского сана в Никею. Тогда легко объясняется, что именно за это приобретение рязанский князь впоследствии так уважительно относился к этому священнослужителю.
Утверждают, что человек, канонизированный впоследствии церковью, не мог этого сделать, ибо всегда болел душой за мир. Но, во-первых, он мог взять с Константина слово никогда не употреблять его для нападения, а во-вторых, вполне возможно, что отец Николай как раз ничего об этом и не знал. Добывали же этот важнейший секрет его попутчики, посланные князем одновременно с будущим епископом в Никею.
Другое дело – как им сумели облить, да еще одновременно, все шатры владимирцев и суздальцев? Может, со стен Коломны? Трудно сказать наверняка.
Что же касается других попыток объяснить случившееся, вроде использования тех же гранат, как это утверждают молодые ученые Ю. А. Потапов и В. Н. Мездрик, то достоверно установлено, что впервые они были применены значительно позднее, поэтому даже не имеет смысла их опровергать – это сделано задолго до меня.
Глава 3
Что бог ни делает
Сейчас, когда сам бог, быть может, беден властью,
Кто предречет,
Направит колесо к невзгоде или к счастью
Свой оборот.
– Эй, паря, ты чо, помереть собрался, – услышал Ингварь за своей спиной. – Ведь ясно же всем сказывали – бросай мечи, – но он даже не обернулся, продолжая лихорадочно кромсать грубое шатровое полотно.
– Умом рехнулся, – предположил голос помоложе. – Ты глянь-ка на него, дядя Тереха, молодой вовсе, вот и спужался.
– Не мудрено, – вздохнул человек постарше.
Княжич тем временем все резал и рвал полотно на куски. Наконец, решив, что нарезанного будет достаточно, он отбросил меч в сторону, опустился на колени и начал осторожно снимать с неподвижного Ярослава кольчугу.
– Ах, вон оно что, – удовлетворенно протянул голос постарше и сразу помягчел: – Это совсем иное. Подсобить болезному – дело святое. Ну-ка, Тяпа, подмогни малому, а то он в одиночку не управится.
– Дядя Тереха, я же крови боюся, – заныл голос помоложе и после паузы добавил более испуганно: – А ведь ты вспомни, как вечор упреждали: ежели кто живой под шатром остался – немедля к князю бежать. Вот давай я и сбегаю. Я же прыткий.
– Прыткий он, – прогудел недовольно дядя Тереха. – Ну, делать нечего, беги отсель, а я сам подсоблю. Двигайся, орел, – брякнулся рядом с Ингварем на колени крепкий коренастый мужик, заросший по самые глаза изрядно поседевшей бородой, и принялся сноровисто помогать княжичу освобождать раненого от стальной брони.
Какое-то время они молча возились, мешая друг другу, но потом дела пошли на лад, и еще через пару минут с боевой амуницией было покончено, и они перешли к одежде. С нею справились и вовсе на удивление быстро, причем дядя Тереха ухитрился сноровисто оторвать от княжеского корзна [33] вместе с куском меха золотую застежку, заговорщически подмигнул Ингварю и молниеносно упрятал ее за пазуху.
33
Корзно – княжеский короткий плащ. Как правило, был красного цвета. Зимние плащи для тепла подбивались изнутри коротко подстриженным мехом.
– Токмо ты князю нашему не сказывай, – буркнул он, продолжая сноровисто перевязывать раненого, тихонько постанывавшего время от времени.
В это время сзади вновь раздались голоса, и один из них явно принадлежал Константину.
– Твои орлы, конечно, молодцы, но на пятерку малость недотянули. Это уж пятый из подранков.
– Ну уж, княже, ты прямо захотел, чтоб все в идеале было. А это жизнь, – ответил ему кто-то, тоже очень знакомый.
Ингварь оглянулся. Так и есть – в трех шагах от него стояли князь Константин и совсем еще молодой паренек, который тогда, во время переговоров с ним, Ингварем, занес князю завернутую в тряпицу икону, вывезенную из отчего терема в Переяславле-Рязанском.
Княжич зачем-то схватился за меч, опираясь на него, тяжело и медленно поднялся на ноги и выпрямился, горделиво откинув голову.
– Ну вот, а ты боялся, – спокойно произнес паренек, стоявший рядом с князем. – Жив, здоров и даже довольно-таки упитан.
– Он и тогда с мечом в руках был, но мы его с дядей Терехой срубать не стали, – начал суетливо пояснять такой же молодой парень в простой крестьянской одежонке.
– Ну и славно, – не дослушав до конца, рассеянно кивнул головой князь. – Как звать?
– Тяпой меня кличут, – услужливо откликнулся парень.
– Я запомню, – кивнул Константин. – Каждому по гривне сверх общей доли жалую.
– Ух ты, – радостно присвистнул парень и тут же добавил просительно: – По кругленькой?
– По кругленькой, – вздохнул князь. – Ну, здрав буди, Ингварь Ингваревич. Не в добрый час нам с тобой свидеться довелось.
– И ты здрав буди, Константин Володимерович, – медленно произнес Ингварь и с натугой вытянул из земли меч, на который опирался.
– Эй, эй, ты чего, дурень? – шарахнулся назад Тяпа, а паренек, стоящий возле князя, торопливо выхватил из ножен свой меч.
Ингварь отрицательно мотнул головой.
– Не то, воевода, – вспомнил он наконец этого человека и снисходительно, как старший по возрасту, усмехнулся.
Он себя и впрямь сейчас ощущал старше этого юнца лет на тридцать, не меньше.
– Не то, Вячеслав, – повторил Ингварь.
Константин продолжал неподвижно оставаться на месте. Он даже не пошевелился.