Знак ненависти
Шрифт:
Конран прикрывает глаза и пытается погрузиться глубже. Белых магов учат ощущать пространство вокруг и самого себя. Так они могут почувствовать повреждения в теле и ауре или ощутить «Святую лисицу». Юноше интересна отнюдь не она, просто после подслушанного разговора у него не получается успокоиться.
Чем больше Конран задумывается над мелочами, что заполняют его жизнь, тем сильнее вязнет в тумане. Он не знает, как давно живёт один в маленьком доме. Не понимает, что может связывать мага Ордена, послушницу монастыря и южан. Не помнит
Конран терзается болезненными вопросами и, не находя на них ответа, чувствует себя угнетённым и преданным. Было ли его желанием забыться или он медленно тает под действием чужой воли, он не знает. Воспоминания путаются и расплываются, смешиваются, подобно облакам или каплям на ровной глади воды. Он бы, несомненно, всё понял, если бы его небо очистилось или вода перестала капать. Но каждый день всё начинается по новой. И в этой петле Конран начинает себя терять, пока на ум не приходит то слово – Авэлэй.
«Что оно означает?.. Кажется, что-то очень важное…»
Приоткрыв глаза, юноша решает поиграть в ассоциации. Это один из способов выявить ложь – так говорила его матушка. Подобрав наиболее странные слова, юноша чётко воспроизводит их в памяти, словно загадку, и быстро пытается подобрать слово-ассоциацию, словно разгадку. В мыслях беспорядочно мелькают образы и слова, слишком хаотично, чтобы понять. Зажмурившись, Конран теряет между ними связь, зато чувствует боль в голове и зарывается пальцами в волосы.
«Знак – чёрный. Род – обещание. Кольцо – истина. Белый – хаос. Небо – пустошь. Авэлэй…»
Поток мыслей прерывается резко. Словно рвётся струна и прекращается рваная мелодия. Отступает боль. Конран облегчённо выдыхает и отнимает руки от головы, смотрит на бледные пальцы и чувствует белое пламя внутри вен.
Вырваться из тумана оказывается сложнее, чем он предположил. Но одно понимает точно – путаница в памяти, слабость и то, что происходит, точно не его рук дело. А значит, кто-то обманывает Конрана.
Уронив руки на постель и вглядевшись в туман, юноша вдруг осознаёт, как противна ему ложь. Он сам не знает по какой причине ненавидит её сильнее, чем расстраивается от предательства. И крохотное желание оставить всё как есть, не разрушать мирную жизнь – приводит его в замешательство и раздражает.
Стук в дверь впервые застаёт Конрана в постели. Растерявшись, он неуклюже взмахивает руками в желании спрятать свой маленький секрет в тесной комнате. Среди деревянной мебели нет ни одной его вещи, помимо мантии Ордена. Чуть позднее он понимает, что, скорее всего, видит туман только он и решает не прогонять. Пригладив волосы, юноша идёт открывать.
Юхи привычно здоровается и хлопает его по плечу, проходя на кухню. Конран следует за ним, встряхивая белыми прядями, упавшими на глаза. Под ними пролегли тени, поскольку юноша долго не мог уснуть и терзал себя неприятными мыслями. Умывшись водой из бочки и укоризненно покачав головой своему отражению, беловолосый приводит себя в порядок. Привычно усевшись за столом, окружённом белым туманом, Конран хмуро смотрит на маленькую деревянную пиалу с настойкой. Юхи всегда наливает её прежде, чем маг заходит на кухню.
«Стоит поменьше пить и есть с рук лжецов…» – замечает Конран.
Сославшись на плохое самочувствие, пусть и рискованно, маг отказывается от завтрака. Тем более, что тот никогда ему не нравился. Юхи не настаивает. Отказ может вызвать подозрение или звучать оскорблением, однако ничего не происходит. А если друг не настаивает, значит, в настойке нет отравы. Конрану хочется верить, что южанин не притворяется. Слишком много времени они провели вместе.
«Тогда зачем каждое утро приходит ко мне? У него полно приятелей. Сомневаюсь, что это простое гостеприимство. Он приставлен проверять моё состояние? Или у южан принято завтракать с гостями? А как же Ниа?»
– Раз ты плохо себя чувствуешь, Кон-кон, мне бы не хотелось настаивать… Но вчера Нир попросила сводить вас двоих в город.
– Что? – юноша отвлекается от разглядывания тумана и ему не приходится изображать удивление, потому что умело сотканная ложь и так поражает его. – Нир попросила? Ну… мне бы не хотелось рушить её планы… я пойду.
– Планы? – рыжеволосый смеётся, чуть не расплескав содержимое бутыли. – Не говори так зловеще. Я бы оставил вас одних… боюсь только, в нашем городе вы легко заблудитесь или что-нибудь случится.
– Столица Винэль столь огромна?
Попытавшись вспомнить столицу Ивиль, Конран натыкается на застилающий память белый туман. Хоть он и навязчив, почему-то не раздражает. Не так сильно, как ложь, с которой приходится мириться.
– Да. Она имеет три крепостных стены. Можно сказать, Винэль – это три города сразу. Мы посетим только первый, чтобы не задерживаться. Ну, а в сердце чужаки не допускаются вовсе. Там хранятся важные рукописи… И зачем объясняю? Ваше Благословлённое королевство даже к стене не подпускает.
– Ну… да.
Замявшись, юноша всё яснее понимает: с памятью что-то не так. И сильнее всего настораживает магия. Конран не может вспомнить, когда в последний раз пользовался ею и что она из себя представляет, помимо возможности отрастить лисьи ушки. А ведь она могла бы его защитить. Хоть Юхи и называет себя магом, Конран ни разу не видел его умений, как и того, что умеет Ниа. Никто в поселении, вообще, не использует магию при юноше. Он понимает это только сейчас.
«Южане следят за проявлением магии… Скорее всего, будут отслеживать мою ауру в городе. Намерены заставить меня ошибиться?» – плохие мысли, видно, не отпустят белого мага.