Знак ненависти
Шрифт:
Похрустев грязными листьями и веточками, парень потягивается. Желудок ноет от голода. Разум находится на грани сна и тоже тоскует по восторгу, теплу и безумию. А расслабленное тело желает подольше полениться. Собрав себя по кусочкам и тщательно рассмотрев линии на ладонях, Шикима прислушивается и вдыхает окружающие его запахи.
– Воняет гнилью… Похоже, я скоро буду у Чёрных земель. Не следовало возвращаться… Я не смогу найти своё наслаждение там, где всё…
Услышав смешанный с шуршанием листвы звук, Шикима вскидывает руку и шепчет слова заклинания. Пусть и придумал его недавно, со страху, оно не подводит и быстро уничтожает нежить. Стоило покинуть южные края и миновать Ущелье
«Откуда эта дрянь лезет?..» – кривится парень, разглядывая дымящую и воняющую кучу. – «Даже если я чёрный маг, мне наплевать на этого… как же там… Покровителя… Приручителя… Я никогда не встану на его сторону».
Широко зевнув и осмотревшись, кареглазый огорчённо вздыхает. Поблизости ничего съестного не найти. Всё зверьё разбежалось от трупного запаха, а ягоды или фрукты по Чёрную границу не растут. И людей не встретишь. Разве что тех, кто давно перестал ими быть. Одарив останки презрительным взглядом и схватив сумку, Шикима направляется прочь, напевая незатейливую песню. Нежить не имеет слуха, так что он не боится быть услышанным. А вот наполнить лес хоть капелькой жизни он желает всем сердцем. Настолько в нём тихо и тоскливо.
Тем не менее, мысли не оставляют чёрного мага, в детстве сбежавшего с родной земли. Одиночество ли разъедает его душу, раз уж сердце ему не принадлежит, кто знает. Поверить в то, что его собратья поклоняются дохлому существу, сложно. Шикима верит лишь в наслаждение. Расхаживая по лесу со старой сумкой, голодный, он жаждет чего-то упоительного, в чём сможет раствориться и снова ощутить «то самое».
«Думаю, это невозможно. Каждое удовольствие неповторимо».
Мысли о семье напоминают Шикиме заплесневелые ягоды. Терпкие, горькие, сладкие и кислые. Вроде хочется выплюнуть, пока разум окончательно не затуманился, а вроде и не хочется. Он не то чтобы огорчается, погружаясь в воспоминания. Скорее жалеет, что не мог растянуть удовольствие, хоть и понимает, что и так долго ждал. Вскоре бы он поддался чувствам, а потом сожалел бы с большей силой. Зная это, он с задумчивой тоской вспоминает осенний лес и деревянный домик у озера.
«Чувства и желания, наслаждение и удовольствие, потребность и зависимость, преданность и любовь, нежность и ласка… каждое из этих похожих понятий имеет своё определение. Но главное, что ни в коем случае нельзя поддаваться чувствам. Нужно лишь следовать за всесокрушающим наслаждением».
Шикима не представляет своё существование иначе. Не тогда, когда лишился самого восхитительного и важного в своей жизни. Заполнять пустоту и искать что-то яркое – всё, что ему остаётся.
Впрочем, он не в силе объяснить, почему нельзя поддаваться чувствам. Ведь удовлетворённые желания должны приносить счастье.
«Оно мне и не нужно. Необходимо удовольствие, которому чувства зачастую мешают. Особенно если дело касается любви. Она принуждает страдать и приносить удовольствие своей паре», – мрачно размышляет маг.
Шикима не способен исполнять желания других. Поэтому делает безумные вещи, которые могут дать то, за чем он следует. Ублажённые чувства приносят пустое наслаждение.
Иногда охотник чувствует необычный запах и крадётся за ним. Тот шепчет, что впереди ждёт некое наслаждение. И маг следует зову, инстинкту, отрешаясь от всего остального. Он так и живёт, как дикий зверь. И сейчас его Голод пылает внутри, а ветра всё нет. С того самого дня. Словно он остался у камня, преданно ворошить разноцветные листья. Но Шикима вовсе не такой. Он сражается с Голодом. А тот растёт, чтобы скоро взять верх.
Но прежде чем он успевает это сделать, Шикима слышит звуки сражения и крадучись направляется на окраину леса, чтобы взглянуть. Лишь безумец или самоубийца станет сражаться с нежитью в открытую.
«Нет, ей, без всякого сомнения, нужно противостоять, но…» – в замешательстве маг находит крайние деревья и осторожно приближается к ним. – «Не могу поверить, я спал в столь опасном месте».
Лес обрывается, склоняясь в равнины. Истоптанные и выжженные, они, возможно, были когда-то пышными и красивыми, благоухали травами. Сейчас всё внизу застилает белое пламя. Нежный голос с соседнего холма поёт боевое заклинание. Так мягко и властно, и призывая на бой союзников, и утешая погибших.
– Ух ты… – только и может протянуть маг, скрытый тонкими стволами.
Застыв, он заворожено смотрит на пламя. Оно похоже на огромного пушистого зверя, мягкими лапами терзающего своих врагов: целую волну нежити, копошащуюся под белоснежной шерстью. Пламя колышется, сопротивляясь силе дракона, и явно уступает, в отличии от голоса.
«Боевая колыбельная…» – проносится в мыслях Шикимы.
Присев, он с сосредоточенным любопытством наблюдает за сражением, стараясь запомнить в мельчайших деталях. Мысли призывают найти источник магии, глаза, напротив, заворожены пламенем, а тело даже не шевелится. Почувствовав жалость к пушистому зверю, охотник мысленно подбадривает его. Кажется, тот становится пушистее и бодрее. И в этот момент рядом с сапогом вонзается стрела с голубыми перьями. Хмуро взглянув на неё, маг с трудом осмысливает происходящее. А когда вскидывает голову, видит вместо зверя обожжённую землю и останки вражеских сил.
– Ну вот, убежал, – расстраивается кареглазый и выдёргивает стрелу. – А это может пригодиться…
Поднявшись, Шикима скрывается в лесу, решив нагрянуть к людям под покровом темноты. Предлог он только что нашёл.
Скоротать день в лесу без еды и наслаждения, оказывается, непросто.
Полдня парень бродит по округе, стараясь не уйти далеко и найти хоть что-нибудь, пригодное для съедения. Пару раз попадаются перепуганные зверьки, которых маг провожает тоскливыми взглядами. Лучше терпеть голод, чем угрызения совести. После, сорвав чёрные комочки с корявых кустов и попробовав, с досадой выплёвывает их. Найденный ручеёк тоже не радует чистотой. Но парень утоляет жажду и пытается смыть с себя хотя бы часть грязи. Пока сохнет одежда, жуёт засушенные листья, прихваченные с юга. Вряд ли они съедобны, но лучше, чем ничего. После третьего даже не кажутся горькими.
Истощённого тела хватает лишь на половину дня. Маг теряет сознание на ходу, словно проваливается в яму. Глубокую, затянутую паутиной. Она ловит его, как осенний лист, и обхватывает липкими нитями. Огромный паук перебирает эти листья и плетёт из них картину. На ней домик, озеро и пустое пространство в виде камня. Разноцветная картина вспыхивает пламенем и обжигает кожу.
Маг просыпается и слышит мягкий шорох листвы. Запах крадущегося человека наполняет лес. С быстротой зверя маг вскакивает и юркает в кусты, чтобы обойти криворукого стрелка. То, что это он, не подвергается сомнению. Выйдя из леса и сонно протерев глаза, Шикима крепче сжимает тонкий опасный трофей.
«Верну позже…»
Он замирает в нерешительности. Шикима много раз видел людей с того дня, но не заговаривал с ними, не прикасался. Смотреть было неинтересно, и он уходил в лес. Там слышал родные успокаивающие звуки и видел приятный сон, после которого просыпался с дикой жаждой, несколько раз раздирал себе горло и глотал собственную кровь, чтобы успокоиться. Его шея до сих пор в светлых шрамах. Ведь единственное для него лекарство – воспоминания, где сестра бережно обрабатывает каждую его царапину и нежно улыбается.