Знак Разрушения
Шрифт:
– Позволено ли мне будет перебить достойного Леворго? – довольно ехидно, как показалось Элиену, осведомился Герфегест.
– Позволено, – разрешил Леворго.
– Достойный Леворго на наших глазах потушил солнце и вновь возжег его. Есть ли могущество большее, чем явленное нашим глазам? Готов поклясться, что при дворе Урайна я не видел ничего, сравнимого с ним. Сила Урайна, однако, по твоим словам, проистекает из Чаши, и, следовательно, могущество Чаши менее твоего могущества. Отчего же ты не можешь сокрушить ее, о Затмевающий Солнце?
Леворго первый раз со времени своего появления улыбнулся:
– Твоим
– Мое имя Герфегест. Герфегест Конгетлар. Думаю, даже мое полное имя короче, чем “человек со спокойным лицом”.
– Тогда слушай, Герфегест Конгетлар со спокойным лицом, Я затмил солнце в ваших глазах, но не в глазах жителей Варнага, Ласара, Радагарны. В действительности я, конечно, не могу оставить на солнце даже крохотного пятнышка. А Чашу Хуммера надо уничтожить не в чьих-то глазах, ее необходимо уничтожить в действительности. И последнее, самое главное: вы не видели всей мощи Урайна, потому что вам ее не показывали. Думаю, есть только один человек в Сармонтазаре, который познал ее, – Шет окс Лагин. Ты удовлетворен, Герфегест?
– Как если бы получил из твоих рук кубок, наполненный Медом Поэзии, – с легким поклоном ответил тот.
В то время как Леворго отвечал Герфегесту, Элиен испытывал самые противоречивые чувства. Гордость за своего друга, который не смущается разговаривать с Леэорго так, как болтал бы со средней руки купцом в портовой таверне: вежливо, но раскованно.
На этрй же почве Элиен испытал легкий укол ревности. Его самого Леворго, пожалуй, оборвал бы на полуслове или ответил бы столь же коротко и загадочно, как это обычно делала говорящая раковина.
А при упоминании Шета окс Лагина душу сына Тремгора вновь затопило горькое, как хеофорские озера, отчаяние. Его Брат по Слову по-прежнему на грани гибели, Поющее Оружие в руках Урайна, и, главное, вместе с ним в Варнаге осталась Тиара Лутайров, без которой невозможно завершить Знак Разрушения.
– Все это правда, кроме говорящей раковины, – неожиданно обратившись к Элиену, сказал Леворго.
Сын Тремгора против своей воли покраснел. Он совершенно забыл, сколь проницаемы могут быть мысли людей для Хранителя Диорха.
– Ты, Элиен, прошел страшный и опасный путь; никто, кроме тебя, не смог бы повторить его. Даже я. Урайн неизбежно уничтожил бы меня, окажись я в Варнаге, а в обход его земель мне никак не удалось бы завершить Знак Разрушения. Мое восхищение тебе, сын Тремгора из рода Акретов.
Герфегест, Элиен и свел Птицелов с изумлением созерцали глубокий поклон Леворго.
– Но я проиграл, – с трудом разлепив губы, заметил Элиен. – Знак загублен, и вместе с ним загублена вся Сармонтазара.
– А вот за эти слова я с удовольствием огрел бы тебя по голове оглоблей! – воскликнул Леворго. В его словах не было злобы, но каждый из присутствующих сразу же поверил ему. Точно. Огрел бы. Этот может. – Или, по-твоему, я настолько глуп, что пришел бы сюда без надежды на победу? Покинул бы уютные леса Касеалы, по сей день непроницаемые для зла, ради того, чтобы биться головой о стену и склонять к этому всех вас? Нет. Я пришел сюда не за этим.
– Прости. Я молод, я говорю о том, что вижу, – понуро склонив голову, сказал Элиен.
– Хорошо. В таком случае расскажи – в особенности это будет интересно почтенному Птицелову – обо всем, что ты видел. Расскажи о своем пути и Знаке Разрушения. Я хочу, чтобы при этом присутствовали дочери почтенного свела, мы и никто больше. И чтобы каждый поклялся на своей крови в том, что услышанное никогда не покинет его уст. Даже после того, как Знак Разрушения будет начертан. Если будет начертан, – с нажимом на “если” закончил Леворго.
Элиен рассказал обо всем. Еще ни разу в жизни ему не приходилось говорить так много.
Брат по Слову. Сагреала. Гаэт. Поющее Оружие. Тардер. Герфегест. Бой со стердогастами. Октанг Саром.
– Вот как? – удивленно вскинул брови Леворго. Похоже, с водяными умертвиями Хранителю Диорха встречаться не приходилось.
Грюты. Гордыня Наратты. Ночное нападение кутах. Стрелы Алаша.
Путь на юг. Нетопырь Хегуру. Магдорнский Тритон. Хеофор и сражение с непостижимым Зуанратом.
Ноторы. Пески Легередана. Город Пустоты и страсть Девы.
Нападение герверитов. Плен. Октанг Урайн. Пир и показ всесокрушающей герверитской мощи.
Бегство. Ледяные воды Киада, воздушный колокол, резня на сагерне и помощь эверонотов.
Наконец, дорога к паттам. Завершив свой рассказ словами “Потом нас разыскали две незнакомки, которых я нашел неотразимо прекрасными”, Элиен смолк.
Дочери свела переглянулись и стыдливо потупились. Герфегест улыбался.
Свел выглядел ошарашенным. Он явно до последнего момента не представлял себе, каких невероятных гостей занесли в Хоц-Але ветры судьбы.
Леворго одобрительно посмотрел на Элиена, затем обвел пристрастным взглядом всех присутствующих.
– Итак, вы знаете все. Уверен, каждый из вас понимает, что единственный выход и для паттов, и для других народов Сармонтазары – война против темного слуги Хуммера. Единственный шанс выиграть эту войну – завершить Знак Разрушения. Поэтому мы должны ответить на совсем простой вопрос: как нам его завершить, если у нас нет Тиары Лутайров? Леворго замолчал, с озорной улыбкой оглядывая своих помрачневших слушателей.
– Ответ совсем прост: дописать Знак Разрушения должен тот, у кого есть Тиара Лутайров. Октанг Урайн.
Элиен серьезно засомневался в душевном здоровье старшего среди Хранителей Диорха. Судя по лицам остальных, их тоже не привело в восторг такое решение задачи. Но возразить никто не посмел.
– Прежде чем осмеять старика, выслушайте его, – строго заметил Леворго в ответ на рокочущие потоки чужих мыслей. – По свидетельству самого Элиена, на поясе Урайна теперь два меча: Коготь Хуммера, который он вынес из Лон-Меара, и клинок Эллата. Хотя, замечу справедливости ради, Поющее Оружие старше Мудрого Пса Харрены в той же мере, в какой вековые дубы старше птиц, нашедших себе приют в их раскидистых кронах. Заметьте – два клинка. На его месте любой из нас, будь он столь же ослеплен гордыней, как Урайн, поступил бы точно так же. Два всегда лучше, чем один. И только смерть теперь разлучит Урайна с Поющим Оружием; Итак, мы знаем, что, куда бы ни направился Урайн, он всегда будет с мечом Эллата, а неприметная Тиара Лутайров – в черене его меча.