Знак ведьмы
Шрифт:
– Входя, надо палкой стучать, чтобы ада не проник в дом.
– Классный звоночек, кому будем звонить? Духам? – заулыбался Потап.
Получив палку, он с удовольствием несколько раз стукнул по кувшину, каждым ударом извлекая протяжный глухой звук.
– Кто такой ада? Домовой? – поинтересовался Егор, рассматривая входную дверь.
Он обратил внимание на то, что замка нет, лишь мощный запор с внутренней стороны двери.
– Ада – дух-людоед. Звук кувшина – это хахюхан [42] , духи не смогут за нашей спиной проникнуть внутрь и причинить нам вред!
42
Оберег от духов (бурят.). Этими свойствами наделяют предмет шаманы.
– Что им мешает зайти туда до нашего прихода и караулить нас там? Дверь ведь снаружи не запирается. – Егор покачал головой: «Придумывают замысловатые обряды, а простых вещей не понимают».
– Дух сам не зайдет – ему человек понравиться должен. – Дамирхан недоуменно посмотрел на Егора: «С виду ученый, а таких простых вещей не понимает!»
– Понравиться в кулинарно-гастрономическом смысле, – плотоядно ухмыляясь, уточнил Кизима.
– Это самый страшный дух-людоед? – притворяясь напуганным, поинтересовался Потап, подмигнув товарищам.
– Не-ет. Есть еще Му-шубун. Он гораздо опаснее и сильнее, чем ада. Му-шубун убивает людей длинным красным клювом, наподобие клюва птицы, но словно из железа. Он подходит к спящему человеку, ударяет его клювом по голове и пробивает ее, а затем съедает мозг, печень и почки, – рассказывал Дамирхан оживленно, с удовольствием, смешанным со страхом. – Но еще ужаснее черные заяны.
– Дамирхан, тебе не егерем, а сказочником работать. Только еще не ночь, чтобы нам сказки рассказывать, – недовольно скривился Кизима. – Скоро стемнеет, а мы еще с кровососущими не разобрались – ночка обещает быть веселой.
В домике оказалась одна большая комната, в ней печка, стол и четыре топчана, покрытые шкурами. Дамирхан соорудил нечто похожее на кадильницу, окурил комнату вонючим дымом, и вся компания, используя полотенца, дружно поработала «вентиляторами», изгоняя комаров из помещения. Затем занялись раскладкой вещей, подготовкой к завтрашней охоте. Дамирхан разжег огонь в очаге и начал хлопотать с ужином. Егор посмотрел в единственное небольшое окошко и удивился: вроде прошло немного времени, а уже стемнело. Он обнаружил около печи деревянный ящик, полный человеческих фигурок и кусочков шкурок зверей.
– Что это такое? – растерялся он, держа в руках фигурку старичка с растянутой до ушей ненатуральной улыбкой, казавшейся зловещей.
– Это онгоны – воплощения духов. Не надо брать в руки – можно их рассердить. С онгонами может беседовать только шаман, – пояснил Дамирхан, и Егор послушно положил фигурку на место.
– Он берет длинную иголку и протыкает человечка! – сказал Потап и изобразил зверское выражение лица. – В эту же ночь человек умирает в страшных мучениях – это сибирское ВУДУ!
– Сегодня на ужин консервы и колбаса, а завтра я угощу вас шулэпом [43] . Пальчики оближете! – И Дамирхан поцокал языком, изображая удовольствие.
– При условии, что охота будет удачной. – В голосе Кизимы улавливалось сомнение.
– Иначе не будет – чего бы мы забирались в такую глухомань?! – оптимистично подытожил Потап и стал разливать водку по стаканам.
Егор сказал:
– Мне как-то не по себе – я пить не буду.
Егор отодвинул свой стакан в сторону.
43
Суп-лапша по-бурятски.
– Егорий, ты мужик или нет?! – взревел Потап. – Хочешь охоту загубить?! Ты что, не знаешь, что охоты без водки не бывает и пьют все, иначе… – он задумался, подбирая нужные слова, – не быть удаче! В Иркутске, Улан-Удэ можешь отказываться сколько угодно, а здесь – нет!
– Хорошо, только совсем немного.
– Я что – краев не вижу? – обиделся Потап и налил Егору в стакан.
Все дружно выпили.
– Чтобы завтра нам была удача, мы попросим об этом Баай Байаная. – Егерь бросил в огонь кусочек припасенного жира, и тот сразу зашкварчал, распространяя в комнате крайне неприятный запах.
– Можно было попросить не так вонюче? – недовольно поморщился Кизима.
Дамирхан стал рассказывать о завтрашней охоте, предупредил, что подъем в полчетвертого утра, так как придется пройти километра три-четыре по бездорожью. Охотники устроят засаду, а Дамирхан будет подманивать самцов косуль, имитируя голос самки косули при помощи манка. Дамирхан тут же продемонстрировал продолговатый деревянный цилиндр неправильной формы с еще одним цилиндром-вкладышем. Он подул в него, и раздалось негромкое протяжное «фи-и, фи-и». Затем при помощи регулировочного винта он стал изменять тембр, высоту издаваемых звуков, то и дело поясняя:
– «Фи» издают как самки, так и самцы во время гона. Самка, которую гоняют сильнее, может издавать взрывной свист «пи-ю», наиболее притягательный для самцов, а крик жалобы «а-ай-ин», сообщающий, что косуля в тяжелом положении – ранена или больна, привлекает как самок, так и самцов.
– Ты смотри, и у них есть взаимовыручка! – насмешливо прокомментировал Кизима.
– Не в пример банкирам, – вставил Потап.
– Телята, когда испуганы, издают короткое «и». У самок срабатывает материнский инстинкт, и…
– Пиф-паф! – «стрельнул» Потап, заглушив тихий голос Дамирхана, и расхохотался.
– Ужасно! – Егор нахмурился. – Подманивать бедных животных, играя их чувствами, используя инстинкт продолжения рода!
– Секс и жалость – дела чрезвычайно опасные, – иронично произнес Кизима. – Ни людей, ни зверей до добра не доводят.
– За удовольствия и слабости надо платить! – поддержал его Потап.
– Завтра я на охоту не пойду – не хочу проливать кровь доверчивых зверей, – решительно заявил Егор.