Знак Вишну
Шрифт:
— Vorw"arts und schweigen! [12]
Владелец фонаря зашел Оресту за спину, кто-то зашагал впереди, и Еремеев, прихрамывая на пораненную ногу, двинулся на звук удаляющихся шагов. Его конвоиры хорошо знали дорогу и, щадя батарейки, включали фонарь только на развилках и поворотах. В эти вспышки-мгновения перед глазами Ореста маячила широкая спина, обтянутая морской капковой курткой.
Минут через десять они наконец остановились. Послышался металлический скрежет запоров, легкие удары в полое железо, тягучий скрип массивной двери; все трое перелезли через высокий порог и очутились, должно быть в тамбуре, потому что лязгнула еще одна дверь и из-за нее разлился по стенам блеклый искусственный свет. На некогда белой медицинской кушетке лежал под одеялом грузный человек с криво вздернутой верхней губой. Орест узнал в нем того мужчину, которого
12
Иди и молчи! (нем.).
Да, он, Хильмар Лозовски, действительно польский фольксдойче, рассказывал Еремеев свою историю, придуманную наскоро в бетонной трубе. Мать немка, отец поляк. До войны жил в Брест-Литовске. С приходом Советов семья перебралась в Варшаву. Служил полицаем в сельской управе. В Альтхафен прибыл в конце войны вместе с эшелоном других фольксдойче, спасавшихся от большевистских войск. Промышляет перекупкой вещей и торговлей на шварцмаркте. Скупал кое-что и из дома пастора: подсвечники, восточные статуэтки... Познакомился с фрейлейн Хайнрот. Стал ухаживать. Дита согласилась выйти за него замуж. Но тут на рынке его опознал кто-то из бывших партизан. Пришлось скрываться. Вчера целые сутки просидел в комнате невесты. Дита вернулась только под утро. В половине девятого во двор въехал военный мотоцикл и в нижнюю дверь застучали. Они спустились в кирху, Дита открыла сифонный вход и велела передать господину Вишну, что храм находится под наблюдением и что пользоваться склепом доктора Артензиуса нельзя.
Орест замолчал и придвинулся поближе к рефлектору. Он согрелся, но его сотрясала нервная дрожь, которая, по счастью, легко выдавалась за простудный озноб. Поверят или нет? Вроде бы все складно. Хорошо, конечно, что его явный славянский выговор теперь как-то объяснен. А полицейской службы, если кто-нибудь знает польский? Или вдруг начнут спрашивать фамилии должностных лиц, подробности отношений с Дитой? Засыпаться можно было на любом пустяке из той же прифронтовой жизни Альтхафена... Сжавшись, Еремеев ждал вопросов.
— Что скажешь, старина Вишну? — спросил тот, кого Орест принял за главаря «вервольфов».
Вопрос был обращен к человеку в черной капковой куртке. Он как вошел, так и стоял в дверях за еремеевской спиной, и Орест поспешно обернулся. Затененный взгляд глубоко посаженных глаз, высокий лоб, темно-русый зачес показались знакомыми. Карл Хорст! Фото в книге! Юный фенрих с саперными эмблемами! Жених фрейлейн Хайнрот! Влип! Это конец! Да он теперь из одной только ревности придумает самые изощренные пытки. Дернуло же за язык!.. Пока не поздно, пока он не снял автомат, ударить головой в живот и выскочить в коридор. Орест напрягся для прыжка.
— Я вспомнил, — сказал Хорст-Вишну, растягивая слова. — Дита мне говорила про этого парня... Да-да, Хильмар Лозовски... На него вполне можно положиться.
Напружиненные мышцы враз обмякли, и Еремеев чуть не ткнулся голым локтем в рефлектор.
— Отто, — обратился Вишну к долговязому спутнику. — Найди Хильмару свитер и комбинезон. Кажется, там остались ботинки Клауса... Экипируй парня.
Долговязый престранно усмехнулся, дернул щекой и отправился выполнять приказание.
Орест подумал, что, перекрыв сифонный ход в кирхе, теперь он заставил вишнуитов раскрыть новый лаз, может быть, даже тот, что ведет из фонтанного колодца во двор комендатуры.
Еремеев не знал, что Вишну никогда не был Карлом Хорстом, как, может быть, никакого Карла Хорста вообще не существовало в природе. Карандашная надпись на обороте фотокарточки была сделана так небрежно, что название пригорода Берлина — Карлсхорст — вполне читалось раздельно: как имя и фамилия. Не знал Еремеев и того, что в Карлсхорсте размещалось военно-инженерное училище, знаменитое разве что тем, что 8 мая 1945 года в его столовой была подписана предварительная капитуляция нацистской Германии. Именно это училище и закончил в тридцать седьмом году приемный сын альтхафенского пастора Ульрих Цафф.
Ульрих любил при случае повторять, что кто-кто, а он родился на истинно арийской земле — в Индии. Отец его, чиновник
Пастор Цафф, священник консульства, взял мальчика на воспитание. Приемный отец очень хотел, чтобы Ульрих стал юристом, адвокатом. Но в Германии тридцать третьего года отношение к профессии адвоката определялось словами фюрера: «Каждый юрист для меня дефективный, а если он еще не стал таким, то со временем обязательно станет». Семнадцатилетний юноша выбрал карьеру военного инженера. Он блестяще закончил офицерское училище и как отменный специалист-подрывник был оставлен на кафедре минного дела. Когда Англия и Франция объявили войну Германии, молодой офицер посчитал своим долгом отправиться в действующую армию. Он вступил в авиадесантные войска командиром штурмового саперного взвода. За участие в захвате бельгийского форта Эбен-Эмаэль, считавшегося неприступным, обер-лейтенант Цафф получил первую свою награду — крест за военные заслуги первого класса с мечами. Его заметили. Ровно через год после Эбен-Эмаэля новоиспеченный гауптман получил назначение в диверсионный полк «Бранденбург», непосредственно подчинявшийся главе абвера адмиралу Канарису. Цафф с группой асов-подрывников выехал в оккупированный польский город Тересполь и до самого 22 июня изучал расположение дотов Брестского укрепрайона. Именно он и возглавил с началом войны самую крупную айнзатцкоманду, действовавшую севернее Бреста. При штурме одного из последних русских дотов отрикошетировавшая пуля застряла у Цаффа между ребер. Он пролежал в госпитале десять дней и за это время подытожил опыт штурмовых операций. Его труд отпечатали в виде брошюры и разослали во все саперные части вермахта.
Зимой сорок третьего майор Цафф получил печальное известие: в Альтхафене на семидесятом году жизни почил в бозе пастор Удо Вольфганг Цафф. Ульрих давно помышлял восстановить свою прежнюю фамилию. Дворянская приставка von грела его сердце так же, как и то обстоятельство, что родился он на исконной земле ариев. Индия, страна детства, занимала его с годами все больше и больше. Интерес этот поддерживался и тем, что в доме пастора царил настоящий культ этой страны — от жгучих столовых специй, к которым фрау Хайнрот никак не могла привыкнуть, до обязательного чтения на ночь «Рамаяны» или других древнеиндийских книг.
В день производства в офицеры Ульрих получил от приемного отца подарок — золотой бенгальский перстень с вишнуитским знаком U.
— Это первая буква твоего имени, — сказал пастор. — Пусть всегда она прочит тебе удачу.
Как ни хотел молодой Цафф обзавестись дворянским титулом, он понимал, что смена фамилии смертельно обидит старика. Поэтому мирился до поры до времени с плебейским именем. Но сразу же после похорон не замедлил выправить новые документы и стал Ульрихом фон Герном.
В свои тридцать три года он сделал неплохую карьеру, служил в штабе диверсионной дивизии «Бранденбург». Однако путь в высшие сферы лежал через чертоги Гименея, как любил выражаться покойный пастор. Заповедные эти чертоги в виде готического особняка в Мюнхене принадлежали вдове полковника СС баронессе Урсуле фон Вальберг. Аристократическая приставка перед именем героя Эбен-Эмаэля появилась весьма кстати. Но баронесса все же предпочла кавалеру Креста военных заслуг младшего брата покойного мужа Георга фон Вальберга.
Вальберг-младший, подполковник абвера, служил в штабе того же полка, что и отвергнутый претендент на руку баронессы. Собственно, он и ввел его в дом блистательной вдовы. Отношения двух однополчан после помолвки Георга и Урсулы отнюдь не стали более приятельскими. Перстень, несмотря на полное совпадение начальных букв имен его и возлюбленной со знаком вишнуитской благодати, не принес предреченной удачи. Он хотел даже пустить его на золотые коронки, но очень скоро коварное U снова засияло на горизонте фон Герна. На сей раз оно перебралось на номерную доску океанской подводной лодки «U-183». Эта субмарина, специально подготовленная для плавания в тропиках, должна была выйти из французского Бреста в Южную Атлантику, обогнуть Африку и высадить на побережье Индии вождя одного из мятежных племен, а также диверсионную группу из семи человек. Вождь, индус, прошедший спецподготовку в школах абвера, предназначался для разжигания антибританских выступлений в западных штатах Индии. Группа же «Вишну» нацеливалась на уничтожение железнодорожных и шоссейных мостов в горных районах субконтинента, по которым англичане вывозили из портов стратегическое сырье. Майору фон Герну как асу-подрывнику и уроженцу Бомбея, знающему страну не понаслышке, предложили расстаться с уютной комнаткой конструкторского бюро и возглавить группу.