Знакомые страсти
Шрифт:
— Ты все говоришь правильно.
— Стараюсь понравиться, — потупившись, произнес Филип и тотчас поднял на нее глаза, поправив дужку очков на носу. — Но не всегда. И не всем.
— Мне ты нравишься.
Малышка сама удивилась, как осмелилась произнести такое, и обрадовалась, что подошел официант и стал собирать тарелки.
— Я рад.
Они молчали, не сводя друг с друга глаз. Официант налил немного вина в бокал Филипа. Тот сделал глоток и кивнул. Официант наполнил оба бокала.
— Помню, как-то я обедал тут с одним человеком, который сказал, что вино отвратительное. Он потребовал, чтобы пришел метрдотель, который вел себя с неприступной важностью, пока не попробовал вина. А потом сам его выплюнул…
— Наверно, оно в самом деле было отвратительное. А это очень хорошее.
— Да. — Филип перевел взгляд на свой бокал. — Мне хотелось рассказать что-нибудь забавное. Извини, не получилось. Наверно, я волнуюсь. Знаешь, я весь день был не в своей тарелке. Боялся, как бы что не помешало. Не дай Бог ты забыла бы название ресторана или улицы. Мне надо было настоять, чтобы ты записала. А потом я стал думать о более страшных вещах. Есть такой старый фильм, не помню, как он называется, но я никак не мог выкинуть его из головы. Как-то раз его показывали по телевизору, ночной сеанс. С участием Кэри Грант и Ингрид Бергман. Они встречаются на корабле, влюбляются друг в друга, а потом по какой-то причине… — Он засмеялся. — Ну, словом, они назначили встречу ровно через год на крыше Эмпайр Стейт Билдинг. Онпришел, а онапопала под машину, когда переходила через дорогу…
Филип опять засмеялся, не сводя глаз с Малышки.
— Что бы ты сделал, если бы я не пришла?
— Сначала подождал бы. Потом позвонил по телефону. Потом стал искать в больницах. Потом обратился в полицию.
— Правда?
— Да. Наверняка. Я же вспомнил дурацкий фильм. Не знаю, почему я назвал его дурацким.Ведь я плакал, когда смотрел его. Если бы ты не пришла, он помог бы мне. Напомнил, что должна быть причина. Ну, я хочу сказать, если ты хотела меня видеть. Искусство всегда полезно в таких случаях. Подготавливает к тому, что может случиться.
— Думаю, в жизни все сложнее. — Малышка помолчала. — У меня в последнее время какая-то странная жизнь. На днях я встретилась со своей матерью. Впервые. Это случилось в первый раз. Если бы я полагалась на романы, то ждала бы чего-то несусветного, какого-нибудь великого откровения. Но ничего такого не было. Я ничего не почувствовала.
— Какая она?
Малышка пожала плечами и рассмеялась.
— Веселая старуха! Но ко мне не имеет никакого отношения! Она напоила меня виски и дала номер телефона моей сестры. Может быть, позвоню. Не знаю. А что если нам нечего сказать друг другу?
— Никогда не знаешь, — сказал Филип.
В его взгляде не было даже тени улыбки, и Малышка поняла, что ее слова прозвучали неестественно. Наверно, он догадался, что она слукавила. Что ж, так оно и есть, подумала Малышка. Свидание с Гермионой значило для нее немного, не так много, как, может быть, хотелось бы, но все же что-то значило. Она вспомнила об отце и зарделась. Потом быстро, торопливо проговорила:
— Извини. Я только и делаю, что говорю о себе. О себе и о моей семье…
— И хорошо, — сказал Филип. — Мне нравится тебя слушать.
— Правда?
— Правда. — Он нежно улыбнулся Малышке, и у нее закружилась голова. — Расскажи мне… Дай-ка подумать! Я почти ничего не знаю о тебе, а хотел бы знать все, поэтому дай подумать, с чего начать. — Он засмеялся над собой, над своими неловкими словами и прищурился. Потом широко открыл свои большие голубые глаза. — Вот, например, ты любишь путешествовать?
Малышка была готова расцеловать его за такой вопрос, за то, что он почувствовал, как ей неловко, и понял, что надо сделать. До чего же он добрый! Добрый и умный! Ну конечно же, она любитпутешествовать, воскликнула Малышка, просияв благодарной улыбкой. Когда дети были маленькие, дети ее мужа и ее собственная дочь, они проводили каникулы на море, в Англии, но в последние несколько лет она и Джеймс (в таком контексте ей было легко говорить о Джеймсе, и за это она тоже была благодарна Филипу, ведь это он предложил нейтральную спокойную тему) немножко поездили. Обычные места — Франция, Италия, Греция. А потом Джеймсу захотелось экзотики, и они отправились в Советский Союз.
Были в Киеве, в Тбилиси, совершили автобусный тур по Кавказским горам. Путешествие оказалось утомительным и не всегда комфортным, ведь очень много времени они проводили в автобусе, но Грузия красивая страна: горы со снежными шапками, плодородные долины, вечнозеленые деревья. Колхозы кого угодно могли бы привести в уныние, зато на крошечных личных участках чего только не было — и виноград, и помидоры, и фруктовые деревья, и домашний скот; коровы, гуси, свиньи гуляли на свободе, словно в райском саду. Особенно покорили Малышку грузинские свиньи: на удивление веселые и дружелюбные, они не боялись приближаться к туристам и забавно крутили своими поразительно длинными закрученными хвостиками, как прелестные собачки. Но самым замечательным, чего она никогда не забудет, были старые грузинские бани в Тбилиси, о которых писал Пушкин и в которых Лермонтов (как сказал Джеймс, не забыла отдать ему должное Малышка) лечил больное колено. Найти эти бани оказалось делом непростым, потому что интуристовский гид не хотел вести их в старую полуразрушенную часть города, ибо считал ее позором для Советского Союза, но Джеймсу удалось отыскать таксиста, который понял его примитивный русский язык и отвез, куда им было нужно. Малышка даже вымылась в сводчатом подвале с помощью крупной женщины в белой нейлоновой юбке, которая усадила ее на выщербленную мраморную плиту и, вылив на нее несколько ушатов горячей, пахнувшей серой воды, стала ее тереть жесткой намыленной простым мылом варежкой — даже за ушами и между пальцами на ногах!
— Я как будто опять стала маленькой и меня мыла мама, — смеясь, сказала Малышка и обрадовалась, что Филип тоже засмеялся.
Еще она обрадовалась тому, что не только спокойно и без напряжения говорила о Джеймсе, но и думала о нем спокойно, без злости в душе. Ей было приятно обнаружить, что их совместная жизнь не была совершенно черной, что в этой пустыне все-таки есть оазисы…
Малышка ласково улыбалась Филипу и официанту, который принес главное блюдо: маленькие розовые отбивные из молодого барашка с бледными картофельными завитушками и зеленым салатом с чесноком.
— Не налегай на картошку, — сказал Филип. — Оставь место для сыра. Я тебе говорил, что сыры здесь особенные?
— Да. Я помню. Я помню все, что ты говорил мне.
— Все?
Она кивнула.
— Боже мой!
Они обменялись улыбками.
— Знаешь, это удивительно, но в прошлом году я тоже был в Грузии [6] ! Только в американской, а не советской. У меня тетя живет в Атланте, сестра моей матери. Она заболела… была при смерти, поэтому мы с мамой и поехали туда. Мне не удалось много повидать, а сама Атланта оказалась большим богатым современным городом. Ничего себе совпадение!
6
Английское название штата Джорджия омонимично слову «Грузия».
— Это как раз то, что я хотела сказать: жизнь бывает куда интереснее романов, — со страстью проговорила Малышка. — Чего только не случается! Мы оба были в Грузии! А как мы встретились в аэропорту!
— Ну, это-то не совпадение. Люди все время встречаются в аэропортах. Я хочу сказать, что, как правило, этого просто не замечаешь. Если это неважно. Предположим, ты кого-то долго не видел, а там встретил, ну и говоришь себе: «Да это же старушка Финиас Бленкинсоп!» — после чего напрочь о ней забываешь.