Знамение Луны
Шрифт:
– Она не могла вернуться в племя, - пробормотал Воробей.
– Но она отличная охотница, и драться умела, будь здоров, так что могла за себя постоять, - напомнил Львиносвет.
– Она могла поселиться где-нибудь и стать одиночкой.
Воробей покачал головой.
– Только не Остролистая! Племя, Воинский закон - это значило для нее все.
«Кроме того, неужели я не почувствовал бы хоть какой-то отголосок ее присутствия, будь она жива?» - подумал он про себя.
– Идем, - вздохнул Львиносвет.
– Давай обследуем туннели.
Но Воробей медлил. Шепот древних котов стал громче, Воробью показалось, будто топот шагов становится все быстрее, все отчаяннее: это несчастный Листопад метался в своем вечном поиске выхода, чтобы присоединиться к своим товарищам и стать полноправным остролапом…
Бедный Листопад! Воробей вспомнил, как он сам бродил по этим коридорам, как разделил жизнь древних котов, когда те обсуждали решение покинуть старый дом и отправиться в дальние высокие горы… Благодаря голосу Воробья они все-таки покинули берега озера.
«Что я теперь скажу Листопаду, если увижу его? Знает ли он, что это из-за меня его бросили здесь?»
– Чего ты ждешь?
– с раздражением спросил Львиносвет. Он уже стоял у входа в туннель.
Воробей с неохотой шагнул к брату, но вдруг резко остановился. Капля дождя шлепнулась ему на макушку.
– Дождь пошел, - мяукнул Воробей.
– Теперь вниз идти нельзя. Слишком опасно. Сам знаешь, река может снова выйти из берегов и затопить коридоры.
– Мышиный помет!
– выругался Львиносвет.
Воробью стало немного стыдно за то, что он не разделяет досаду брата. Неужели Остролистая значила для него меньше, чем для Львиносвета?
Когда братья - Воробей впереди, Львиносвет позади - полезли наверх по ветке, дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Выбравшись на поверхность, оба кота вымокли до костей, так что тяжелая шерсть облепила их бока.
Воробей отряхнулся, а Львиносвет, кряхтя от натуги, сбросил ветку в провал.
– Вот так-то, - фыркнул он.
– Теперь никто туда не свалится. А завтра утром Дым и Бурый закончат ограду.
Братья молча побрели обратно в лагерь, дождь хлестал их по головам, заливал глаза, они шлепали по глубоким лужам и продирались через мокрый подлесок. Добравшись до входа в овраг, они убедились, что Искра и Голубка несут свое бдение, спрятавшись от непогоды под колючую стену. Они даже голов не повернули в сторону двух котов, тихонько юркнувших в туннель.
– Нам нужно будет обсудить все это, - сказал Львиносвет, прежде чем они разошлись по своим палаткам.
Воробей коротко кивнул. Он едва держался на лапах от усталости: спуск в яму, весточка от Остролистой, проблеск надежды и новые сомнения, не говоря уже о ливне, насквозь промочившем его на обратном пути, сделали свое дело.
Иглогривка подняла голову, когда Воробей вошел через ежевичный полог и, пошатываясь, направился к своему гнездышку.
– Ты где был?
– спросила она.
– В лесу, - буркнул Воробей, и вдруг понял, что в пещере пахнет только одной кошкой.
– Где Ледосветик?
– Она вернулась в воинскую палатку. Сказала, что может и там отдыхать.
Воробей пожал плечами. Он слишком устал, чтобы высказать все, что он думает о молодых воительницах, полагающих себя умнее целителей. Ничего, завтра утром он проведает эту умницу!
– Ты весь мокрый и грязный!
– воскликнула Иглогривка.
«А еще у меня очень острые когти!
– раздраженно подумал Воробей.
– Ничего больше в глаза не бросается?»
– Со мной все в порядке, - буркнул он.
– Нет, совсем не в порядке, - ответила Иглогривка, ничуть не смущенная его сердитым тоном.
– Ты промок, как мышь, и засыпаешь на ходу. Иди сюда, я тебя вылижу.
– Воробей промолчал, и тогда она лукаво добавила: - Обещаю, что не буду приставать к тебе с расспросами о том, где ты бегал среди ночи!
Он слишком устал, чтобы спорить, поэтому сдался. Подойдя к подстилке Иглогривки, Воробей обессиленно растянулся рядом. Миг спустя он почувствовал, как шершавый язычок ритмично заскользил по его плечу. Сначала ему было немного стыдно, что больная ухаживает за ним, но маленькая воительница вылизывала его так нежно, и это было так приятно, что вскоре Воробей согрелся, расслабился и стал дремать…
«Интересно, мама когда-нибудь вылизывала меня, когда я был котенком?
– сонно подумал он.
– Вот только какая мама? Листвичка или Белка?»
Он увидел чьи-то глаза, глядевшие на него сверху вниз. Сначала Воробей решил, что это Листвичка, но очертания кошачьей головы расплывались, сначала перед ним возникла Белка, потом она превратилась в Остролистую, ее зеленые глаза в упор смотрели на него.
Воробей вздрогнул и проснулся. Шерсть у него была сухой и теплой, ноющая усталость покинула тело.
– Ну как?
– встревоженный голос Иглогривки вернул его на землю.
– Замечательно!
– искренне ответил Воробей. Внезапно ему мучительно захотелось с кем-нибудь поделиться своими мыслями: не со звездными предками и не с котами из прошлого, а с настоящим, земным котом, с близким другом, каким на какое-то время для Львиносвета стала Пеплогривка. Но он не думал, что Иглогривка сможет стать ему таким другом.
– Наверное, очень трудно быть целителем. Отдавать все свое время племени, постоянно заботиться обо всех, да еще хранить секреты Звездного племени!
– сочувственно прошептала Иглогривка.
«Что ты понимаешь!
– с досадой подумал Воробей.
– Секреты Звездного племени куда скучнее и проще, чем тайны земных котов!»
– Я целитель, это моя работа, - ответил он вслух.
– Выбрось из головы все эти мысли, тебя эти тревоги никогда не коснутся.
– Еще бы, - пробормотала Иглогривка так тихо, что Воробей усомнился в том, что ее слова предназначались для его ушей.
– Ведь от меня до самой смерти не будет никакой пользы, верно?