Знамение времени - Убийство Андрея Ющинского и дело Бейлиса (Впечатления Киевского процесса)
Шрифт:
В зале водворяется тишина. Все в раздумье. Из допроса городового выяснено, что когда он явился с околоточным, то зажегши свечу, полез осматривать труп убитого мальчика. Оказывается, это они закапали стеарином нижнее белье Андрюши.
– Что ж, вы трогали труп?
– задал вопрос товарищ прокурора.
– Никак нет, не ворошили...
– Совсем не трогали?
– Так што околоточный надзиратель приказали посмотреть, связаны у него руки или нет: вот я маленечко {51} и отодвинул упокойника, а потом опять притулил его к стене.
Прокурор, суд, защита - все качают
Долго тянется этот перекрестный допрос...
Околоточный не выдерживает и несколько негодующе заявляет:
– Я-то здесь при чем?!. Начальство вскоре прибыло на место... Я делал все по распоряжению начальства...
– И труп отодвигали по распоряжению начальства, и снег расчищали... и землю выбрасывали... и подштанники стеарином закапали?
– набрасывается Замысловский.
Как видите и в этом крушении полиции, по-видимому, будет виноват стрелочник...
Во время этих юридических турниров, во время этого следствия над Киевской сыскной и наружной полицией казалось, что вот-вот скажут:
– Подсудимый Бейлис! можете отправляться домой, мы заняты более важными государственными делами, вы нам более не нужны... Можете не возвращаться в здание заседания суда...
Но этого сказано не было.
И Бейлис все так же продолжал сидеть на скамье подсудимых, недоуменными глазами посматривая то на председателя, то на присяжных заседателей, то на защитников, то на публику.
XIX.
Наволочка.
Городовой - вот тот первый свидетель, который нашел в куртке убитого Ющинского какой-то обрывок, скорее тряпку, оказавшуюся после куском наволочки....
Эту тряпку, на которой имеются какие-то пятна, предъявляют сторонам, присяжным... Все положительно впиваются в нее, - до такой степени все чувствуют, сколь важна она - {52} эта ничтожная тряпочка, в этом деле... За ней, как за тяжелым занавесом, скрыта истина, таится правда в деле убийства Андрея Ющинского...
Обвинители из всех сил стараются скомпрометировать это вещественное доказательство - и одно уже это чрезмерное старание раскрывает нам то значение, то исключительное место, которое она - эта наволочка - занимает в процессе...
Товарищ прокурора, вопреки желанию председателя, раскрывая документ дознания, который нельзя читать на суде, обнаруживает ошибку околоточного надзирателя, который при первом беглом осмотре и описи трупа эту тряпочку не упомянул в своем, даже не формально составленном протоколе...
Для всех совершенно ясно, что ведь это соломинка, за которую всегда не прочь схватиться утопающий, что есть свидетели, которые нашли эту наволочку, что здесь простой недосмотр со стороны спешившего околоточного надзирателя, о чем он так и заявил судебному следователю, который его спрашивал до этому поводу... И это желание во что бы то ни стало отвязаться от наволочки - ярко бросается в глаза.
Об этой наволочке мы уже знаем, что она не принадлежит семье убитого Андрюши Ющинского - это единогласно показали не только сами семейные Ющинского, но и их знакомые.
Кому же принадлежит эта наволочка?
Как, каким образом попала она в карман убитого?
Чья рука положила ее туда?
XX.
Наконец, заговорили о Бейлисе.
Вызывают свидетеля Наконечного... Он вызван по настоянию поверенных гражданской истицы...
Шмаков и Замысловский смотрят на него влюбленными глазами... Он христианин, местный окраинный житель, живет около Бейлиса, и главное - ему известно, что будто бы Бейлис просил арестанта Козаченко его, Наконечного, отравить. А Козаченко был нарочно посажен в одну камеру с Бейлисом. Наконечный имеет {53} прозвище Лягушка... Вот эта, отныне знаменитая "Лягушка" - и есть первый свидетель по делу Бейлиса.
– Расскажите, что вы знаете по делу?..
– Я живу поблизости Веры Чеберяк. Меня взволновало убийство Андрюши; я его знал - он жил здесь раньше и, бывало, часто играл с моими детьми и с детьми Чеберяковой... Я стал прислушиваться, что говорит наша улица...
И вот, я встретил как-то фонарщика Шаховского, который рассказал мне, что он, видел 12 марта - в день убийства - Андрюшу Ющинского вместе с Женей Чеберяковым и еще каким-то мальчиком у ворот дома, где жила Чеберячка...
Мне сразу показалось, что здесь что-то не ладно, что если это так, то именно здесь кроются нити преступления... В следующий разговор тот же Шаховской сказал мне, что к этому делу надо "пришить Менделя", т. е. Бейлиса, так как он жаловался на него, Шаховского, полиции, что он ворует дрова у Зайцева с кирпичного завода, где служил Бейлис...
Господа гражданские истцы начинают хмуриться...
Замысловский пробует перебить свидетеля, но тот, волнуясь, говорит:
– Позвольте мне все здесь высказать, сердце мое взволновано, и я не могу ничего утаить перед судом...
Замысловский краснеет и покорно усиленно кивает головой...
– Чеберякова - женщина хитрая, умная, она занимается приемом краденого и вообще женщина очень странная. Она от всех нас тщательно скрывала, что ее подозревают соучастницей в этом деле. Вдруг у ней сделали обыск и это еще больше смутило меня...
"Тут арестовали Бейлиса и стали говорить, что он схватил Андрюшу Ющинского и уволок его куда-то в печку, а другие дети разбежались...
"Это неправда, - почти кричит свидетель, - этого не может быть... Если бы это случилось, все дети подняли бы такой крик, что не прошло бы и часа, как все мы, вся улица наша, уже знали бы об этой пропаже мальчика...
Обвинители делают героические усилия, чтобы затушевать ошеломляющее впечатление, произведенное показанием этого крайне искреннего, умного, сердечно взволнованного простого человека... Прокурор долгое время не понимает, о чем, {54} собственно, говорит свидетель, и все хочет утвердить мысль, которую не высказывал свидетель, что, если бы дети катались на мяле особое приспособление при кирпичных заводах для разминания глины - и их оттуда прогнали бы, то тогда вся улица знала бы...