Знамение
Шрифт:
— Я пытаюсь быть христианкой, но ничего из этого пока не получается, — промолвила Сигрид.
— Сообщи мне, когда у тебя будет такое знамение, — сухо произнес Турир.
— Если я откажусь от этих попыток, то это будет предательством по отношению к Эльвиру, — продолжала она. — Я уже и так его предала.
— Да? — он бросил на нее мгновенный взгляд.
— А не преступно ли было выйти замуж за Кальва и жить с ним здесь, в Эгга? Со дня гибели Эльвира не прошло и двух месяцев, как я выскочила замуж, да еще за одного из приближенных короля.
— Тебя принудили к этому.
— Может, я и не хотела
— Это хорошо. Ты замужем за настоящим мужчиной.
— В начале я об этом почти не думала. Но в последнее время мне кажется, что со мной происходит что-то скверное. Я очень любила Эльвира и скорбела о нем. А сейчас я почти не испытываю неприязни к Кальву. И как только подумаю об этом, мне становится страшно. Боюсь, что Эльвир придет и накажет меня, предательницу.
— Несколько раз мне на память приходила Сигрун, которая заснула на руках Хельги, когда тот вышел к ней из своей могилы. Скорбь ее была столь велика, что привела ее к смерти из-за того, что он уже больше не возвращался. И я ни разу не осмелилась побывать на могиле Эльвира. Если бы я отказалась снова выйти замуж, то, может быть, мы бы встретились с Эльвиром в новой жизни, как это случилось с этими героями.
— Ты, кажется, говорила, что крестилась…
Она сразу не ответила.
— Я пытаюсь быть христианкой, — услышал он в ответ спустя некоторое время. — Но не так-то легко забыть все старое, когда столь болезненно воспринимаешь новое.
— Так думаю и я, — сказал Турир. Он внезапно расхохотался: — Пусть Энунд верит сколько хочет, что мне будет знамение, когда пожелает его Бог. Он может просить этого до посинения.
Сигрид промолчала. Она сидела, обхватив колени руками, и смотрела через фьорд на Мэрин. Он успокоился и положил руку на ее плечи.
— Не думаю, что ты должна бояться Эльвира. Во многих отношениях он был своеобразен, но глуп не был. Ему и в голову не пришло бы, что ты проведешь остаток жизни вдовой и еще меньше он, христианин, оправдал бы твою попытку покончить с собой. Он никогда не желал ничего, кроме твоей заботы о самой себе и о детях и наверняка не хотел никого, кроме тебя, видеть хозяйкой усадьбы. И с твоей стороны, Сигрид, было бы глупостью не принять богатства и судьбу, предложенные королем. Действительно, тебе не легко оттого, что ты вышла снова замуж быстрее, чем хотела, но ты не должна страдать из-за Эльвира. Если бы ты взяла в супруги убийцу Эльвира, я бы понял твой страх перед погибшим мужем. Но даже в этом случае ты будешь не первой, сыгравшей свадьбу с убийцей своего мужа. Вместо того, чтобы истязать себя, ты должна быть счастлива от того, что получила такого мужа, как Кальв.
— Да… — она растянула это, и в голосе послышалось сомнение.
— Ты что-нибудь имеешь против него?
— Я тебе рассказала, как он изуродовал ормана Бьёрна.
— С тем, что Кальв выполняет свой долг лендмана, ты должна примириться. Тебе не стоит убегать в лес каждый раз, когда он наказывает вора! Что будет здесь, в округе, если он откажется поступать таким образом? Я никогда не замечал, чтобы и Эльвир не наказывал воров.
— Эльвир дал бы орману возможность защищаться в суде. А вдруг он не крал исчезнувших вещей, может, их взяла с собой Тора и другие, когда уезжали отсюда? Разумно, когда человек имеет право казнить вора, которого застали на месте преступления, но в данном случае все обстояло по-другому.
— Этот человек крал?
— Да.
— Почему ты должна защищать его? Если это все, в чем ты обвиняешь Кальва, тебе следует говорить об этом с другими людьми, а не со мной.
— Неужели ты не понимаешь! — вырвалось у Сигрид. — Кальв друг короля, и я не знаю, могу ли я гордиться им.
— Думаю, что можешь, — произнес Турир.
— Как я ему расскажу, что ненавижу конунга и жажду мести?
— Он не глуп и может об этом догадываться. Но ты права, разговоров на эту тему между вами лучше не вести.
Он помолчал немного.
— Почему тебе хочется втянуть в это Кальва? Я сомневаюсь, что твои сыновья позволят отцу лежать неотмщенным, да и Гутторм Харальдссон едва ли столь быстро забудет Эльвира. И сейчас, когда я сам знаю, как он умер, я припомню королю, что он не дал моим племянникам виры и не восстановил их в правах, требовать чего они имеют полное право… — Понимаю, тебе тяжело, — продолжал он, когда Сигрид не ответила. — Но я не могу предложить волшебной помощи. Или ты желала бы выпить напиток забвения, если я его достану для тебя?
— Нет, — ответила она с ужасом. Забыть Эльвира и все, что они пережили вместе, было самым последним, чего она могла бы пожелать.
— Тогда надейся на помощь времени и встречай каждый день с той силой, которая заложена в тебе.
Он поднялся, она последовала его примеру, и они направились обратно в Эгга.
Он знает, о чем говорит, думала Сигрид, и он наверняка прав. Но это так трудно.
Церковь в Эгга построили к началу зимы. И освятить ее приехал епископ Гримкелль, который этой осенью совершал поездки по Тренделаг.
Сигрид попросила, чтобы церковь освятили в честь святого Иоанна. И когда епископ согласился, она передала церкви образ святого, который Эльвир привез из Миклагарда.
И теперь Иоанн Эльвира смотрел красивыми грустными глазами вниз на прихожан, в то время как в новой церкви на коленях, освещенные факелами стояли прихожане, а священнослужители пели псалмы. Диакон махал кадилом с благовониями, но запах смолы от новых стен был столь сильным, что его ничем невозможно было перебить.
Дверь старого храма расширили; расстояние между хорами и нефом было таким широким, что прихожане могли идти по нему вокруг алтаря. Над проходом висело распятие, вырезанное одним художником из Огндала. И Сигрид не могла не думать, что этот человек одержал победу над деревом.
Это был тот же самый художник, который украсил резьбой сидение епископа. Он также вырезал почетные сидения для Сигрид и Кальва, чтобы хозяева Эгга не опускались на колени на голую землю, как остальные прихожане. Они могли сидеть во время богослужения или становиться на колени на подушки.
Епископ прочел проповедь о святом Иоанне, который мог понимать и толковать многое из учения Христа, за что тот и чтил его столь высоко. После проповеди была конфирмация.
На освещение церкви в Эгга приехал и священник Освальд. Был и еще один священнослужитель, которого Сигрид не знала. Грьетгард сказал, что он из Мэрина.