Знамение
Шрифт:
— Ну, получу я твой ковер?
— Ты получишь тот, который подходит по содержанию к этой висе, — ответила она, протягивая ему самый маленький из ковров.
— Нет, — со смехом ответил он в тон ей. — Я хочу тот, с медом Суттунга, который ты выткала в тот раз, когда я впервые увидел тебя.
12
Перевод О.Смирницкой — Снорри Стурулсон. Круг Земной, с. 194.
Он попытался обнять ее, но она со смехом отстранилась.
— С годами ты не стал скромнее, — сказала она. Но ковер ему все-таки дала.
И вот он снова в ее доме, беседует с Кальвом в старом зале. Она не знала, что ей делать, она была неуверена в себе.
Она подумала о том, что ей лучше было бы на время уехать. Съездить в Бейтстадт на пару дней, в любом случае ей нужно было проверить, как там дела. Кальв разрешил ей самостоятельно вести там хозяйство, и она частенько наведывалась туда, как до, так и после смерти Торы.
Но она гнала эту мысль прочь. И она сама, и Сигват знали, что между ними никогда ничего не будет. И что изменится оттого, что он сочинит в честь нее висы? Кальв об этом не знает, его это не заденет, думала она, как часто делала и до этого.
И все же вечером она держалась рядом с другими женщинами, избегая взгляда Сигвата.
Но она постаралась сесть поближе, чтобы слышать, о чем он разговаривает с Кальвом.
Сигват говорил, что ездил на север в свою усадьбу, прежде чем отправиться в торговое плаванье в Руду.
— Торд Фоласон тоже поедет с тобой? — спросил Кальв.
— Причем тут Торд Фоласон?
— Я думал, вы с ним друзья.
— Я вижу, ты давно уже не был в королевской дружине. Он никогда не простит мне ту шутку, которую я сыграл с ним, когда Рюрик собирался сбежать.
Кальв покачал головой.
— Я совсем забыл об этом, — признался он.
— Мы с Тордом обнаружили, что Рюрика нет, — продолжал Сигват. — И мы не знали, что делать, потому что ни он, ни я не осмеливались разбудить короля. И тогда я спросил Торда, не хочет ли он рассказать королю о случившейся беде, если тот уже проснется. И Торд сказал, что да, он поговорит с ним, если я осмелюсь разбудить короля. После этого я приказал одному из священников звонить в церковный колокол. И Торду пришлось стоять возле королевской постели и объяснять ему, сонному и раздраженному, все.
— Все ужасно боятся будить короля, — заметил Кальв. — Но вряд ли стоит относиться к ночному сну с такой предвзятостью. Я слышал, что ты не осмеливался нарушить его ночной покой даже тогда, когда его любовница родила сына и оба, мать и ребенок, были в опасности…
— Это верно, — ответил Сигват. — Будить его столь же опасно, как медведя в берлоге. Я предпочел сам дать мальчику имя и тем самым вызвать гнев короля, но не будить его.
— Ты еще хорошо отделался, — заметил Кальв, — могу себе представить, каким странным показалось королю имя Магнус.
Сигват захохотал.
После этого разговор пошел о более серьезных вещах.
Они говорили о союзе короля со шведским королем Энундом и о том, что король Кнут хочет подчинить себе всю Норвегию. Он полагал, что имеет наследственное право владения страной, доставшееся ему от отца, Свейна Вилобородого, правящего большей частью Норвегии.
После этого они говорили о новом христианском праве короля.
Кальв полагал, что король слишком торопится с изменением законов, Сигват же воодушевлялся, когда речь заходила о том, что Олав следует христианским законам, несмотря на то, что в отдельных местностях сохранялись прежние законы.
— Он сделал то, чего не удавалось сделать до него никому, — сказал он, — он сделал из Норвегии государство настолько сплоченное, что его уже невозможно раздробить на куски.
Но Кальв был с ним в этом не согласен.
— Во многих местах королем недовольны, — сказал он, — он действует слишком быстро. Государство может развалиться на куски еще во время его правления.
— Ты теперь говоришь не так, как говорил во времена королевской дружины, Кальв Арнисон, — сказал Сигват.
— С тех пор я многому научился, — ответил Кальв, — я не склонен к принятию поспешных решений. И, на мой взгляд, король сделал много необдуманных шагов. Если бы он был в здравом уме, он не вынес бы смертный приговор Асбьёрну Сигурдссону из Тронденеса. И если бы Торарин Невьольвссон позволил бы королю убить себя, конунг нажил бы себе врагов как среди эгденцев, так и среди холейгенцев. Что касается холейгенцев, то они и раньше были недовольны им — и не без причины: он запретил им покупать зерно на юге в неурожайный год. Ты же знаешь, чем голоднее вошь, тем сильнее она кусает.
Сигрид знала, о чем идет речь; она слышала от Финна Харальдссона о поездках на юг Асбьёрна Сигурдссона.
Сначала он отправился в Сэлу и купил зерно у раба, принадлежащего брату его матери, Эрлинга Скьялгссона, поскольку рабы были не обязаны следовать указам короля. Но наместник короля в Авальдснесе, Турир Тюлень, все зерно отобрал у него на обратном пути; он отобрал у него также парус, а взамен дал какое-то тряпье.
Асбьёрн очень тяжело переживал все это, обдумывал план мести. Следующей весной он снова отправился в Авальдснес, где на его глазах Турир Тюлень врал о нем в присутствии короля. Для Асбьёрна это было уже слишком; и он убил Турира прямо в королевском зале. Король пришел в ярость и не хотел слышать никаких объяснений. И только благодаря вмешательству Скьялга Эрлингссона, его племянника, и Торарина Невьольвссона Асбьёрн остался в живых. Скьялг отправился в Сэлу за своим отцом, а Торарин пустил в ход всевозможную лесть, чтобы король повременил со смертным приговором пока Скьялг не вернется с Эрлингом. И только увидев вооруженных людей Эрлинга, король согласился оставить в живых Асбьёрна. Но тому пришлось пообещать королю занять место Турира Тюленя в Авальдснесе.
Это очень не понравилось брату его отца, Туриру Собаке; тому казалось, что это позор для их рода. И когда Асбьёрн приехал на север, чтобы присмотреть за своим хозяйством, тот посоветовал ему остаться там. Этот совет показался Асбьёрну дельным, и он остался в Тронденесе вопреки воле короля.
На следующий год он был убит одним из королевских людей по имени Осмунд Транкьеллссон. В убийстве был виновен и еще один человек по имени Карле.
— Ты, — сказал Сигват, — ты прав, конунг действовал слишком поспешно в деле, требующем всестороннего рассмотрения. Но это было несколько лет назад, теперь он стал мягче. Я пробовал усмирить его и, можешь быть уверен, я не всегда во всем согласен с ним.
Он зевнул.
— Давай поговорим о чем-нибудь более интересном, — добавил он, — Хьяртан, не расскажешь ли ты нам что-нибудь?
— Думаю, тебе известны все мои саги.
— Ты был со мной в торговом плаваньи, наверняка ты выдумал что-нибудь новенькое.
— Я стал слишком стар и медлителен, — ответил Хьяртан. Теперь ему больше нравилось сидеть за веслами и удить рыбу. — Здесь, в Трондхейме, я обрел покой.
— Местным жителям явно не хватает весельчаков-исландцев, — сказал Сигват, бросив на Кальва глубокомысленный взгляд. Кальв рассмеялся.