Знаменитые куртизанки древности. Аспазия. Клеопатра. Феодора
Шрифт:
Когда Цезарь уже разбил войско под Фапсом и собирался возвращаться в Рим, он написал Клеопатре и просил ее приехать туда. Весьма вероятно, что она действительно прибыла в Рим в середине лета 46 года, как раз в то время, когда праздновались четыре победы Цезаря. Во время второго триумфа, по случаю победы над Египтом, Клеопатра могла видеть во главе пленных свою сестру Арсиною, захваченную неприятелем еще в начале Александрийской войны. Клеопатра явилась на торжество в сопровождения своего псевдо-мужа, молодого Птолемея, сына Цезаря и громадной святы придворных и офицеров. Цезарь уступил в распоряжение Клеопатры и ея двора свои апартаменты: роскошную виллу на правом берегу Тибра. Официально (если можно употребить это новомодное слово к объяснению весьма отдаленных фактов) Клеопатра была очень сочувственно принята в Риме, что и не удивительно: она была царицей громадного государства, союзницей республики и – гостьей Цезаря, могущество которого достигло тогда своего апогея. Но под комплиментами, расточаемыми Клеопатре, скрывались ненависть и презрение, не потому, однако, чтобы римское общество возмущалось связью ее с Цезарем. Уже в течении полувека в римской республике суровые и строгие нравы постепенно исчезли. Избиратели продавали свои голоса, а избранные пользовались своею властью, чтобы снова быть избранными. Они торговали союзами, нарушали присягу, грабили, расхищали, вымогали деньги, сговаривались с ростовщиками и этим разоряли провинции. В Риме, в последнее время республики, политика развивала преступления, а театры были школой распутства, потому что в них женщины, в противоположность греческому обычаю, могли присутствовать на самых безнравственных представлениях. Модным поэтом того времени был наглый, безнравственный Катулл. Со времени проскрипций Суллы, жизнь признавалась столь краткой что надо было спешить воспользоваться всеми наслаждениями, которые она дает. «Будем жить и любить – говорит Катулл. – Небесные светила могут погибать и снова возрождаться, но мы, как только наша кратковременная жизнь погаснет, должны спать вечно». Времена, когда римская матрона сидела дома за работою, давно прошли; она ищет приключений, интриг, она продает себя или отдается добровольно. Частые разводы разрушили нравственные начала семьи, любовь к роскоши, честолюбие и страсть к развлечению и наслаждению разрушили семейный очаг. Больше всего предавались адюльтеру знатнейшие из патрицианок, каковы: Валерия, сестра Гортензия, Семирония, жена Юния Брута, Клодия, жена Лукулла и другая Клодия, жена Квинта Метелла Целера, Муция, жена великого Помпея, Сервилия, мать Брута и друг. Ясно поэтому, что в Риме, этом городе адюльтера, не могли особенно возмущаться тем, что Цезарь изменяет своей жене для Клеопатры; если бы у него было и несколько любовниц, то и этому не придавали бы большого значения. Но, несмотря на распущенность своих нравов, на разврат и на то, что он потерял свои прежние добродетели, Рим высоко держал свое знамя и гордился своим именем. Будучи победителями всего мира, римляне с презрением смотрели на остальные народы, считая их ниже себя, годными только на подчинение и рабство. Никого не беспокоила скоропреходящая любовь Цезаря к Евное, мавританской царице, а потому не могли и упрекать Клеопатру в том, что она услаждала его во время Александрийской войны. Но Рим оскорбляло то, что Цезарь заставил Клеопатру приехать в город семи холмов, что он всенародно, открыто признавал ее своею любовницей; по понятиям того времени, Цезарь, как римский гражданин, пять раз выбранный консулом и три раза диктатором, унижал свое достоинство, открыто признавая себя любовником египтянки. Вот, что возмущало римлян. Чтобы составить себе понятие о том, почему римляне были так возмущены связью Цезаря с Клеопатрой, Мериваль говорит, что эта связь должна производить то же впечатление, какое получилось бы в XV столетии, если бы английский пэр или испанский гранд женился на еврейке.
Цезарь получил неограниченную власть, и ему всячески оказывали уважение и почет. Он был выбран диктатором на десять лет, и в городе была поставлена его статуя с надписью: Caesari semideo, т. е. «Цезарю – полубогу». Он мог считать себя достаточно могущественным для того, чтобы презирать римские предрассудки. Прежде цезарь отличался осторожностью и всегда внимательно относился к мнению и интересам толпы (плебеев); он обладал замечательной способностью распоряжаться толпой для достижения своих целей и планов. В последние же два года своей жизни Цезарь не только пренебрегал общественным мнением, но и явно отвергал его как в частной жизни, так и в своей общественной деятельности. Он и не думал удалять от себя Клеопатру; напротив, он стал учащать свои посещения виллы на берегу Тибра, постоянно говорил о царице и допустил, чтобы она публично дала его сыну имя Цезариона.
Он сделал более того. В храме Венеры он поставил статую Клеопатры, сделанную из золота, и тем нанес оскорбление не только народу, но и римским богам. Цезарю, по-видимому, недостаточно было того, что из любви к Клеопатре он не превратил Египет в римскую провинцию, что он поселил и устроил эту иностранку в Риме и при всяком удобном случае всячески выказывал ей свое уважение и любовь, и вот он, в храме народной богини, осмелился поставить статую этой александрийской куртизанки, этой царицы варварской страны магов, всяких чудес, евнухов и подданных прибрежных жителей Нила, поклоняющихся чучелам птиц и богам со звериными головами. Римляне недоумевали и спрашивали себя, чем же должны кончиться безумия, сумасбродства Цезаря. Ходил слух, будто диктатор разрабатывает проект закона, по которому он будет иметь право обзавестись столькими женами, сколько захочет. Этот закон должен был быть представлен Гельвием Цинной. Говорили также, будто Цезарь хочет признать своим наследникам сына своего от Клеопатры, Цезариона. Эти слухи возбуждали общество против Цезаря и, если верить Диону, они содействовали плану предательского убиения великого полководца. Если это верно, то Клеопатра оказалась столь же фатальна для Цезаря, какой позже она оказалась для Антония.
Несмотря на эту вражду, Клеопатра жила далеко не уединенно в своей вилле, на берегу Тибра. Для того, чтобы заслужить расположение диктатора, чтобы вызвать его на большую откровенность, цезарианцы пересиливали свои антипатии к Клеопатре и довольно часто посещали прекрасную царицу. Этот египетский двор, перенесенный на берега Тибра, посещали Марк-Антоний, Долабелла, Лепид, бывший в ту пору начальником кавалерии, Оппий Курион, Корнелий Балбус, Гельвий Цинна, Маций, претор Вендид и Требон. Между сторонниками Цезаря, было также несколько тайных его врагов, напр. Аттик, крупный золотопромышленник, имевший дела с Египтом, и несколько из его явных врагов, таких, как Цицерон.
Примирившись с Цезарем, Цицерон не оставлял своей любимой страсти к книгам и всевозможным редкостям. Завзятый коллекционер, он надеялся обогатить свою библиотеку в Тускулуме, не прибегая к расходам. Он попросил Клеопатру, чтобы она выписала из Александрии несколько греческих манускриптов и египетских древностей. Царица охотно обещалась исполнить его просьбу и поручила ее исполнение одному из своих офицеров, Аммонию, который, еще будучи послом при Птолемее Авлете, познакомился в Риме с Цицероном. Но, по забывчивости или по нерадению, манускрипты и редкости не прибывали. Цицерон так рассердился за это на Клеопатру, что позже как-то писал Аттику: "Я ненавижу царицу (odi reginam)", мотивируя это тем, что Клеопатра не сдержала своего царского слова. Прежний консул, кроме того, должен был выслушать грубость от Сарапиона, одного из офицеров Клеопатры. Сарапион вошел однажды в Цицерону и когда тот спросил его, что ему угодно, грубо ответил:– "Я ищу Аттика" – и тотчас же вышел.
Убийство Цезаря, как громом, поразившее Клеопатру, разбило все ее надежды, если, имея только двадцать пять лет от роду, можно их потерять. Со смертью Цезаря, Клеопатре больше нечего было делать в Риме и она даже чувствовала себя не вполне безопасно в этом враждебном городе. Она приготовилась к отъезду. Но Антоний задумал наследником Цезаря назначить не Октавия, а маленького Цезариона, и Клеопатра осталась в Риме до средины апреля месяца. Когда, однако, Клеопатра убедилась в том, что этот проект осуществиться не может, она поспешила уехать из этого города, где встречала только злобу и презрение. Она покинула Рим с возраставшей злобой в сердце.
Клеопатра вернулась в Александрию совершенно добровольно. Но неизбежная междоусобная война между цезарианцами и республиканцами поставила ее в затруднительное положение, и ее царское достоинство пошатнулось. Клеопатра была в союзе с римлянами и не могла оставаться нейтральной в этой борьбе. Царица преклонялась перед триумвирами. В Риме она принимала у себя приверженцев Цезаря, но нет сомнения в том, что союз с Антонием говорил в пользу сына ее больше из политических мотивов, чем по дружбе к ней. С другой стороны, если триумвиры владели Западом, то их противники вскоре должны были овладеть Востоком. Они прямо угрожали Египту. В начале борьбы, Кассий, завоевавший с восемью легионами Сирию, просил Клеопатру выслать ему подкрепление. Почти в то же самое время один из лейтенантов Антония, Долабелла, осажденный в Лаодицее, обратился к царице Египта с подобной же просьбой.
Кассия считали в ту пору победителем, Долабелла же, напротив, находился в затруднительном положении. Осторожность предписывала подать помощь Кассию, тем не менее, Клеопатра осталась верной цезарианцам. Царица дала приказание, чтобы в Лаодицею, на помощь Долабелле, отправились четыре легиона, оставленные еще Цезарем в Александрии, и два легиона, составленные из прежних солдат Габиниуса. Начальство над этим войском принял на себя посланный Долабеллы – Аллиэн. В Сирии Аллиэн наткнулся на войска Кассия, и неизвестно, произошла ли тут преднамеренная измена, или вследствие малодушия, Аллиэн присоединил свои войска к войскам неприятеля, против которого был послан. Только одна египетская эскадра, которую Клеопатра послала в Лаодицею, действительно прибыла к лейтенанту Антония.
Вскоре после отъезда легионов, в 43 году, внезапно скончался молодой Птолемей. Некоторые обвиняли Клеопатру в том, что она его отравила. Нельзя сказать, чтобы были какия-нибудь доказательства, подтверждающие справедливость этого подозрения, тем не менее, в нем нет ничего невозможного. Очень может быть, что отпустив легионы в Лаодицею и оставшись, следовательно, без верной защиты, Клеопатра могла опасаться возмущения и провозглашения царем ее брата. Шесть лет тому назад был именно такой случай с ее другим братом, и Клеопатре тогда пришлось спасаться бегством. По смерти Птолемея XIII, царица разделила свой престол со своим сыном, Птолемеем Цезарионом, которому в то время было четыре года.
По дороге в Каир расположилась египетская эскадра. Кассий отдал приказание наварху [начальник флота] Сарапиону разбить республиканский флот. Сарапион исполнил приказание, не считая даже нужным довести об этом до сведения царицы. Но Кассий не удовольствовался четырьмя легионами и эскадроq, посланными ему Клеопатроq, и попросил царицу выслать ему в подкрепление еще солдат, кораблей, а также провианту и денег. Клеопатра заподозрила в этом измену и, во всяком случае, опасаясь остаться без войска совершенно беззащитной, а потому решила повременить. Она велела выразить Кассию свое сожаление в том, что не может тотчас же оказать ему помощи, так как Египет разорен чумою и голодом. Но на самом деле Египет не был разорен этими бедствиями, и Клеопатра сослалась на них только для того, чтобы мотивировать свой отказ Кассию; в это же время она снарядила новый флот, для оказания помощи триумвирам. Однако, дипломатия Клеопатры не обманула Кассия, и он решил захватить Египет. Когда он уже отправил туда свои войска, Брут вызвал его в Македонию. Тогда Клеопатра послала свой флот на помощь цезарианцам, но на пути он был совершенно уничтожен бурей. Клеопатру преследовал злой рок. Несмотря на то, что она прилагала все свои усилия для того, чтобы помочь триумвирам, ей не удалось оказать им почти никакой помощи; напротив, посланными ею подкреплениями воспользовались республиканцы, желавшие отомстить ей за то, что она помогала их противникам.