Знаменитые самоубийцы
Шрифт:
Стр. 72 – исключить слова «твою мать».
Стр. 139 – исключить слова «в бога мать».
Стр. 144 – исключить слова «твою мать».
Фадеев, даже став членом ЦК, не посмел восстановить в тексте романа слова, выброшенные цензурой…
«Разгром» десятилетиями изучали в школе. Роман входил в обязательный курс советской литературы. Многие читали его с удовольствием. Но «Разгром» был лишь началом пути, как справедливо заметила его первая жена Валерия Анатольевна Герасимова, великолепной заявкой. Герасимова, с которой Александр Александрович познакомился в Ростове-на-Дону,
Если бы Фадеев продолжал упорно трудиться над словом, он явно стал бы хорошим прозаиком. Но Фадеев выбрал другую жизнь: вместо ежедневной работы за письменным столом – заседания, совещания, руководящая деятельность в Союзе писателей. Сыграли свою роль его бурный политический темперамент, окружение, да и исторические обстоятельства.
В Москве молодого писателя с опытом партийной работы сразу же избрали оргсекретарем Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП), образованной в январе 1925 года. Это была крайне агрессивная организация, которая считала, что главное для литературы – переводить стоявшие перед советской властью задачи «с политического языка партийных документов на художественный язык образов». В ассоциацию входили писатели-коммунисты, поставившие перо на службу партии.
Генеральным секретарем РАПП был молодой литературный критик Леопольд Леонидович Авербах. Он в шестнадцать лет стал членом партии, в девятнадцать – редактором журнала «Молодая гвардия», в тридцать три – руководителем РАПП. Кроме того, он редактировал журналы «На литературном посту» и «Вестник иностранной литературы».
Его карьере способствовали родственные связи. Он был племянником Якова Михайловича Свердлова, шурином будущего наркома внутренних дел Генриха Григорьевича Ягоды, да еще и женился на дочери Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича, который при Ленине был управляющим делами правительства. Впрочем, родственные связи не спасут Авербаха в годы большого террора.
Российскую ассоциацию пролетарских писателей распустили постановлением ЦК в апреле 1932 года. Сталин больше не хотел делить писателей на пролетарских и непролетарских. Они все должны были служить советской власти – или исчезнуть. Рапповцев обвинили в том, что они разъединяют писателей на группы, хотя давно настало время объединяться.
Для Фадеева ликвидация РАПП была как гром с ясного неба. Он возмущенно писал секретарю ЦК Лазарю Моисеевичу Кагановичу, который ведал всеми организационными делами в партийном аппарате:
«Я должен сказать Вам, что текст извещения о ликвидации РАППа незаслуженно оскорбителен для меня, человека, уже не первый день состоящего в партии и служившего ей верой и правдой в самые трудные моменты революции.
Ведь подписанием этого текста я, в ряду других товарищей, должен признать, что по крайней мере восемь лет моей зрелой партийной жизни ушло не на то, чтобы бороться за социализм на литературном участке этой борьбы, ушло не на то, чтобы бороться за партию и ее ЦК с классовым врагом, а на какую-то групповщину и кружковщину, в которой я должен – в ряду других товарищей, боровшихся со мной плечом к плечу, расписаться всенародно на посмешище всем врагам пролетарской литературы».
Возмутились и другие видные рапповцы.
Но характер Фадеева проявился в том, что он преодолел обиду и быстро осознал, что ЦК всегда прав. Через день, 12 мая, Сталин и Каганович информировали членов политбюро:
«Ввиду того, что тт. Фадеев, Киршон, Авербах, Шолохов, Макарьев взяли свои заявления обратно и признали свою ошибку, считать вопрос исчерпанным».
В дальнейшем Александр Александрович не возмущался резкими поворотами партийной линии, а воспитал в себе умение с готовностью принимать любые указания. И вскоре принял участие в уничтожении недавних товарищей по руководству РАПП.
Максим Горький возражает
В мае 1932 года постановлением оргбюро ЦК Фадеева включили в состав организационного комитета Союза советских писателей, которому предстояло превратиться в своеобразное министерство по делам литературы. Максим Горький сопротивлялся этому назначению. Он писал Сталину 2 августа 1934 года:
«Фадеев остановился в своем развитии, что, впрочем, не мешает его стремлению играть роль литературного вождя, хотя для него и литературы было бы лучше, чтобы он учился».
Горький хотел сам подобрать писателей, которые могли бы возглавить союз, Он, в частности, намеревался сделать Леопольда Авербаха одним из руководителей нового Союза писателей, но этому, напротив, воспротивился Сталин. Он числил Авербаха среди молодых сторонников недавнего члена политбюро Николая Ивановича Бухарина, которые подлежали уничтожению.
Авербаха убрали из Москвы назначили секретарем Орджоникидзевского райкома партии в Свердловск. 4 апреля 1937 года его арестовали, 14 июня приговорили к высшей мере наказания в особом порядке, то есть без суда…
Сталин командировал в Союз писателей молодого партийного работника – заместителя заведующего орготделом ЦК Александра Сергеевича Щербакова. Он стал секретарем только что созданного Союза советских писателей (то есть играл роль комиссара при Максиме Горьком). Подобранные Щербаковым и утвержденные Сталиным руководящие писательские кадры вызывали у Горького протест. Он обратился с письмом в ЦК:
«Писатели, которые не умеют или не желают учиться, но привыкли играть роли администраторов и стремятся укрепить за собой командующие посты, – остались в незначительном меньшинстве. Их выступления на съезде были идеологически тусклы и обнаружили их профессиональную неграмотность.
Эта малограмотность позволяет им не только не понимать необходимость повышения качества их продукции, но настраивает их против признания этой необходимости, – как это видно из речей Панферова, Ермилова, Фадеева, Ставского и двух-трех других.
Однако т. Жданов сообщил мне, что эти люди будут введены в состав правления Союза. Таким образом, люди малограмотные будут руководить людьми значительно более грамотными, чем они».
Именно эти люди, названные Горьким малограмотными, долгие годы руководили советской литературой.